В словаре Ушакова (1935) как основное дано уже слово зарплата, хотя официально во всех справочниках предлагалось писать и говорить заработная плата - так в «Политическом словаре» 1928 года. Разговорная речь сокращает это сложное выражение до «русского» слова зарплата. Тем более, что в звучании оно похоже на старинное заплата, которое обозначало платеж и известно с 1567 года, до начала XIX века было в широком ходу, и на новое русское заработок (известно с 1863 года по словарю Даля).
Однако и слово зарплата не могло бы вытеснить привычного слова жалованье, не будь у него нового соперника - с другой стороны, со стороны низкого, разговорного стиля. Это третье слово отмечается в 1939 году в словаре Ушакова с пометкой «просторечное» - получка. К основным, существовавшим прежде значениям слова - получение чего-то, например, материалов, получение зарплаты и т.д. - стало присоединяться переносное значение зарплата, а это значение старого слова, постепенно распространяясь, перешло и в разговорную речь. Словарь Ожегова в первом его издании (1949) слово получка помечает не как просторечное, а как разговорное, т. е. допустимое и в литературной речи, слово. «Литературность» слова зарплата поддерживается тем, что есть высокое (и устаревшее) слово жалованье, а наряду с ним и разговорное получка. Понятие, кажется, выражено одно и то же, а в°т отношение к словам разное. В словесном образе жалованье отражается позиция того, кто дает, жалует из высокой милости; в термине зарплата нет никаких эмоций - простая констатация факта; слово получка ВьФажает позицию того, кто получает жалованье как Установленную зарплату. В подобном различении социального взгляда на одно и то же явление и заключается смена словесного образа, которая как бы участвует в общем процессе выработки новой социальной реальности в обществе. Слово получка, несмотря на признание его некоторыми словарями, все еще остается слишком просторечным, но именно потому, что для многих из нас неприемлема и та позиция, с которой слово-представление возникает. Эмоциональный его подтекст слишком ясен, чтобы слово могло обернуться холодным и беспристрастным термином. Однако наличие этого слова очень важно: оно поддерживает нейтральность смысла и стиля у официального термина заработная плата.
А теперь вспомним эпиграф к этой главе, расшифруем его.
Корень слова, такого, как жалованье, например, действительно образ, который связывает во времени множество слов, соединяя их общим смыслом для всех поколений русских людей. Когда бы ни возникло новое слово этого корня, значение его может меняться, выражая понятия, в нем заключенные, но образ слова, то представление, которое прорастает в веках, проникая из прошлого в будущее, сохраняется и является глубоко национальным. Его и точно не нужно пояснять другим образом, он всегда понятен. Но если со временем изменится образ и стиль самой жизни и человек вступит в новый этап своего развития, именно этот образ устареет и должен будет уступить место другому.
Жалованье и зарплату получают за работу. Привычное в этом значении слово работа в обиходе является новым. Оно пришло из разговорной речи работников, то есть рабочих, заменив все прежние обозначения. Писатели первой половины XIX века с удивительным постоянством пишут о службе, с середины века - о должности: обычное выражение - «ходить в должность»; и только в наше время распространилось слово работа. На службе служили и за службу получали жалованье; в должности получали и получают зарплату, с работы несли получку.
Сегодня выражения идти в должность или получать жалованье кажутся странными, однако иногда употребляют и их.
В «Очерках русской жизни» публицист-народник Н. Шелгунов язвительно спорит с либеральной печатью, для которой интеллигентный пролетарий и родится лишь для того, чтобы служить, то есть делать то, что прикажут, и за это получать жалованье, пожалованное из милости! «Искать место, получить место, потерять место, ждать места, опять найти место» - в том и проходит вся жизнь интеллигентного пролетария, начиная с момента, как «окончил он образование».