Уже в словаре В. Даля представлено и самое распространенное выражение: «Поди-ка на пару слов - на два слова, на беседу особицею», то есть с глазу на глаз, вдвоем, без посторонних. В этом выражении подчеркнуто не сходство двух, а именно то, что их - двое. Такое сочетание обычно в русских текстах прошлого века, а А. Фет записал и так: «Я попросил У генерала позволения передать ему пару слов с глазу на глаз» - обычный прием «перевода» образного выражения. Выражение «Поди-ка на пару слов» - то же самое, что и «с глазу на глаз», но пришли они из разных языков. Поэт и переводчик Фет прекрасно знал немецкий язык, а в этом языке Рааг - это пара, a ein рааг означает несколько. Значит: с глазу на глаз передать несколько слов. Уже не два, как у Даля, а несколько. Несколько, около, где-то... - приблизительность неопределенности, уже знакомая нам в устной речи по другим оборотам.
Вот так под влиянием немецкого (может быть, через посредство польского) в конце XIX века и пара слов стала значить несколько слов. У А. Куприна уже так: «Я сейчас скажу пару теплых слов». Еще один незаметный переход в развитии значения, и внимание переключается с одного слова на другое, с пары на слова. Такое значение слова особенно распространяется после Октябрьской революции, все шире и шире вовлекаясь в разговор, - пара спектаклей, пара дел...
Писатель JI. Любимов вспоминал, как сразу же после революции спекулянты «развивали» русскую речь в Петрограде:
«- Вагон риса? Дайте мне платину! - А ваш рис -пара пустяков».
Подобное искажение смысла слова - типичная особенность вульгарного жаргона. Незаметная подмена, «чуть-чуть», которая, однако, изнутри взрывает устоявшийся в употреблении смысл, выворачивает слово наизнанку, растягивая его резиной.
Но долго все эти значения слов (из латинского, из немецкого, из польского) еще не смешиваются друг с другом, растворенные каждое только в собственном своем сочетании. Остается оно и сейчас. Пара как чета - литературное: пара глаз; пара как два - разговорное: на пару слов; пара как несколько - фамильярно-просторечное: пара строк. В официальной и деловой речи два последних выражения не рекомендУ' ются, и в толковых словарях их попросту не указывают. Многие писатели вообще отрицают их существование в языке, но это неверно: в речи всегда есть много такого, что не одобряется литературной нормой, что (как в данном случае) некрасиво или безвкусно. Перенесение внимания с одной части устойчивого сочетания слов на другую определялось обстоятельствами общения, так что и «убрать из языка» все эти наносные, вторичные значения слова пара теперь нелегко. Однако сдержать напор в искажении общего смысла слова - в нашей власти. Ведь мы не иностранцы, для которых тонкие оттенки значения ускользают и расплываются в разговоре. Следы когда-то свойственных нашему представлению понятий и образований всегда остаются, скрываясь и в новых формах. Двоица, двойственность, двоичный также нуждаются в обозначении словом - почему бы не пара? Но только единственно в этом смысле!
Глагол и речь
Глагол - это цельная мысль, а не отдельное понятие, как имя существительное; это сообщение о чем-то, а не эмоция выражения, как имя прилагательное. Когда-то глаголом и называли всякое слово (так и у Пушкина - в архаичном высоком значении: «глаголом жги сердца людей»), еще раньше - речь вообще. В течение сотен лет сохранялась лаконичная речь предков в емком слове, в важнейшей части речи - глаголе. Новое - вот что важно в глаголе. Не багаж памяти, а свежесть новости скрыта в глаголе, когда его произносят.
Оттого и любят его писатели. Глагол - действие, которое повторяет в описании жизнь, тем самым снова, как живую, представляет ее перед нашими глазами. Не готовое определение, а ускользающий признак сказуемого, сказанного, выявленного; не белый, беленький, беловатый, не белость, белизна или бель, а белеть, белеться, белить, белеющий, белея. Навсегда очарованы мы прозой Пушкина, а у него каждое третье слово - глагол; четкость слога у Чехова - тайна в том же; динамизм рассказов Алексея Толстого - пружина все тот же глагол. Самая необходимая часть речи. Именно среди глаголов мало заимствований; обычно заимствуется имя - понятие, а действием и эмоцией оно наполняется уже в нашем родном языке.
Потому что каждый глагол - свернутая в слово целая речь.
В глаголе, как в капсуле, заключена взрывчатая сила целого выражения, предложения, фразы, и стоит задуматься - как в нужный момент развернется он сочетанием слов. Думать - думу, делать - дело, а потом и десятки других, далее «делать жизнь с кого»; ходить - в поход, а там и сотни других.
Много оттенков в колебаниях форм. Сто лет назад друг Н. Г. Чернышевского, ученый корректор А. Сту-денский, с мнением которого считались многие писатели, полагал, что «оспоривать гораздо конкретнее (чуть не в драке), а оспаривать абстрактней; борются телесно, физически, например, борцы, а борятся отвлеченно, например, с предрассудками». Позднее нашли, что и одним различием в ударении можно передать такое же противопоставление конкретного отвлеченному, звонйт конкретно («по ком звонит колокол»), а звбнит отвлеченно, как действие вообще, когда, бывает, и вовсе уже не звонят (говоря по телефону, вы не бьете в колокола).