Пожалуйста, а не пжлст!
«Спасибо!»
Слова благодарности почти во всех языках пришли в разговорную речь из языка торжественного ритуала. Постепенно спускались они на землю с небес, становясь обычными формами выражения признательности, и попутно утрачивали особенности книжных слов. Потому и русские формы по происхождению своему таковы же: исполать, спасибо, благодарю.
Исполать в значении спасибо известно с XVI века, это искаженное в русском произношении греческое сочетание слов ейс полла ети (многая лета): помоги бог, то есть спасибо. Так и былинное «исполать тебе, добрый молодец!» оказывается вовсе не русским по происхождению словом.
Благодарствую — как было когда-то принято говорить — возношу благодарение. Еще и в XIX веке сохранялась старинная форма, которую в обиходе то и дело смешивали с разговорной, новой. Смешение форм благодарствую и благодарствуй встречается со времен Пушкина — второе всего лишь разговорное сокращение звука у. Однако хоть и один звук изменил слово — это уже другое слово! Вдруг возникает и разница в значениях: как будто уже не ты благодаришь, а себе требуешь благодарности. Да и в простой замене старинного глагола дарствуешь новым даришь — понижение степени важности, упрощение формы, сближение с простым разговором. Чтобы избежать этого, на первых порах и стали употреблять сложное сочетание, соединившее в себе выражение благодарности с низкою просьбой: покорно благодарю.
В первой половине XIX века это выражение только-только входило в моду. «Покорнейше благодарю! — отвечал Федор Петрович по модному выражению, переведенному с французского диалекта» (А. Ф. Вельтман). Взаимные отношения людей изменились, и сегодня это выражение неприемлемо в принципе.
Окончательно утвердилось слово спасибо, включив в себя все коренные смыслы сопутствующих ему некогда слов, в том числе и переводных. Спасибо — сказанное с достоинством и значительно. Не вас благодарю, но вам желаю всех благ.
По происхождению своему и спасибо небезупречно: спаси бог. Теперь спасибо — совершенно новое слово, возникшее на основе слившихся двух, в конце второго из них исчез не гласный, как в благодарствуй, а всего лишь согласный звук г. Да и смысл у слова совершенно не тот, ведь вместо прежнего «спаси вас бог» мы говорим: «спасибо — вам».
Сжатие слов в безличные, неопределенные спасибо, благодарю превращает их в универсальные обращения, годные в любом случае, но эта же безличность слова приводит и к изменению его грамматики. Не вас — спасибо и не вам — благодарю, а как в зеркале, наоборот: вас — благодарю, спасибо —вам.
Как таковое спасибо появилось уже в XVI веке. От тех времен дошло до нас «спасибо, сударь!», а в XVII веке только простое спасибо и известно. В рукописной московской газете «Куранты» встречается с 1622 года «и на том-де спасибо!» — особая речь, уклончивая, но никак не льстивая.
Настолько самостоятельным стало слово спасибо, что его и склоняли, как существительное среднего рода, и так было до XX века: «Из спасиба шубы не выкроишь!», «Что мне в твоем спасибе?» Это показывает, что слово оставалось именем существительным и изменялось, как все существительные. Вообще столь свойское обращение с некогда торжественным словом долго мешало ему войти в обиход как частице-обращению: частицы ведь не склоняются в русском языке. Во всяком случае, в разговорах с чужими этого слова избегали. Еще в 70-х годах прошлого века академик Я. К. Грот Жаловался: «Всего поразительнее в этом отношении прекрасное слово спасибо, которого, к сожалению, мы удостаиваем только простолюдинов; вместо него даже городская прислуга, желая щегольнуть своею образованностью, стала употреблять безобразное мерси». Мерси и прочие подобные заимствования неуместны в разговоре русских людей; это то самое стремление «выставиться», чуждое русскому человеку в его обращении с равным.
Сегодня исполать — дремучий архаизм, благодарю — официально и слишком чопорно, не отлилось в законченность разговорного оборота, спасибо — расхожая разговорная речь.
Папа и мама
Пожилые люди в наши дни с огорчением говорят, что у современной молодежи не осталось уважительных слов при обращении к родителям. Все чаще слышишь па да ма, а то вот еще и пахан…
Папа и мама — слова детской речи, существуют во многих языках независимо друг от друга. На Руси они издавна имели различные формы: уважительную, ласкательную, уничижительную — всякую. Папаня — маманя, папенька — маменька, папаша — мамаша, а то еще батюшка — матушка, но каждый раз в оттенке обращения что-то свое, не спутаешь эти слова, каждое из них под настроение. Отец да мать в отношении к своим родителям употребляли редко, отчасти и потому, что воспринимались эти слова как высокие, книжные; отец — и духовный чин (святой отец), мать — и матерь (божья). Зато постоянно употребляют литературные герои, в частности — и у Пушкина, слова матушка да батюшка.
Впрочем, социальное расхождение отразилось и тут. У дворян батюшка и матушка, горожане среднего достатка и разночинцы — папаша и мамаша, а купеческое сословие — тятенька и маменька. Кто называл отца своего тятенька — верный знак, что необразованный человек.
Из французского языка пришли в городскую речь papa да maman, много бытовых разговоров записано в XIX веке, особенно в светском обществе, именно так и передают в них эти слова. В тех же домах, где предпочитали говорить по-русски, писали просто: папа да мама, однако слова не склоняли, говорили от папа́, к папа́, о папа́. А в простых семьях сохранялось русское слово, которое и склонялось. «Только слышалось по временам — па́па, ма́ма», — вспоминал Л. Ф. Пантелеев. По мнению молодежи 60-х годов XIX века, дети должны были называть родителей по именам. Мама, мамочка, мамуля решительно изгонялись, но, вспоминала Е. Н. Водовозова, «скоро многим матерям пришлось сознаться, что они не в состоянии подавить желание слышать заманчивое для слуха женщины слово мама!» Свидетельство — вместе с другими — поучительное: во все времена попытка сменить обращение идет от молодежи, решительной и безапелляционной в суждениях.
Впоследствии русское и французское слова сошлись, так что манерность французского произношения, осознаваемая изначально, изжита. Русские классики со второй половины XIX века дают только русскую форму папа да мама, следовательно, именно она и является для нас образцовой. Исчезли (к сожалению!) уменьшительные и уважительные народные формы с суффиксами.
За полвека русской жизни, с 1840-х до 1890-х годов, в смене слов запечатлелась история отношений между детьми и отцами. Н. В. Шелгунов выразил ее четкой формулой: «Вообще недоразумения между отцами и детьми разрешались в шестидесятых годах легко, и прежняя форма семейного управления уступила сама собой свое место новой форме, основанной на большем равенстве и свободе. Когда я был маленьким, нас учили говорить: папенька, маменька и вы, потом стали говорить: папа, мама и тоже вы; в шестидесятых годах резкая реакция ниспровергла эти мягкие формы, и сами отцы учили детей говорить: отец, мать, ты. Теперь говорят: папа, мама и тоже ты. Вот простая и наглядная история вопроса об отцах и детях за шестьдесят лет».