Я изо всех сил стараюсь подавить отголоски сладких стонов в голове и воспоминания о том, как Кристина податливо принимала меня, остро наслаждаясь каждым грубым толчком, как обнимала меня ногами, как ее затвердевшие соски дерзко покалывали мою грудь, а руки крепко прижимали к себе.
Поддавшись необъяснимому порыву, обхватываю ее голову и в своём любимом темпе грубо врываюсь в ее рот. Дааа, я знаю, ее это тоже заводит… она всегда была отзывчивой…
Кровь приливает и концентрируется пульсацией, напряжение усиливается и доходит до пика, а в ушах ее громкие стоны. Сладкие… да… вот так, моя девочка… дааа…
Мощная волна живого тепла, зарождаясь в районе копчика и сметая все на своем пути, проходится вниз, окатывает жаром и находит, наконец, выход, даря долгожданную разрядку.
Грудь ритмично вздымается. Веки мои прикрыты. Чуть улыбаясь и с ощущением радости в душе прихожу в себя от неожиданно острой концовки, как вдруг в сознание врывается совершенно чужой приторный голос:
– Ты меня раньше никогда своей девочкой не называл.
Возмущенно распахиваю глаза, прохожусь хмурым взглядом по пепельному водопаду волос на своих брюках – Олеся положила голову мне колени и не спешит подниматься, смотрит на меня мягким светящимся голубым взглядом.
А мне вдруг захотелось стряхнуть с себя девушку, приказав занять своё место. Но я подавляю сумбурный порыв: Олесю это очень обидит, а от мысли, что придется весь вечер смотреть на ее надутые губы, просто коробит.
Отчаянно откидываюсь назад, упираясь затылком в подголовник. Чувствую, как нежная ручка ласково поглаживает мое колено, и раздраженно стряхиваю с себя женскую ладонь. Уставившись в потолок, проглатываю единственное слово, готовое сорваться с губ.
Ссука…
Глава 3
КРИСТИНА
– Перестань меня преследовать! – резко торможу, оборачиваясь.
– Ты будешь делать то, что я тебе говорю, золотце.
В темных глазах ад. Гордей смотрит так… мурашки по коже. Жадно и… как будто сейчас набросится. Надменное выражение лица внушает опасения. Мы на улице, возле моей работы, вроде и люди вокруг, и ещё не до конца стемнело, но находиться рядом с ним страшновато. Я точно знаю – этот мужчина способен на неожиданные поступки.
– Ты сейчас тихо-мирно идёшь со мной и садишься в мою тачку, – от этого предложения становится не по себе.
– Это необязательно. Если настаиваешь на разговоре – можем обсудить здесь.
Меня дома сынишка ждет. Мне нужно отпустить няню. Конечно я не успеваю заниматься малышом, поэтому пришлось искать помощь. Дарья Станиславовна мне понравилась с первого взгляда и разговора. Мы с ней договорились, что она будет сидеть с Андрюшей пятидневку. Да, со своим мальчиком я вижусь не так часто, как хотелось бы, но ничего не поделать. Сначала я очень переживала, но потом смирилась. Выше головы не прыгнуть, а если я не буду нормально зарабатывать, то мы многого будем лишены. Чувство вины, что мало времени провожу с сыном, сначала съедало мои нервы подчистую. Но потом я научилась видеть и хорошее.
А теперь, распрямляя плечи под тяжёлым мужским взглядом, я понимаю, что могу сегодня вообще не вернуться домой…
– Солнышко, я балдею, когда ты так пристально меня разглядываешь, – хватает за руку и тащит за собой. – Но у тебя ещё будет для этого масса возможностей.
Упираясь, пытаюсь найти хоть какие-то подходящие слова.
Моя уверенность на осколки разбивается от столкновения с мужской невозмутимостью. Он вообще не соображает? Или и правда море по колено?!
– Ты с головой не дружишь? Мне нужно домой и мне с тобой некогда общаться. Можешь завтра днём приехать, побеседуем в кабинете. Или, так уж и быть, разрешаю позвонить мне. Обещаю ответить.
– А я с некоторых пор маленьким обманщицам не доверяю, – резко притягивает к себе и через несколько шагов прижимает к корпусу машины. – Или ты специально такая несговорчивая? Любишь, когда тебя уговаривают?
Последнюю фразу он выдыхает мне в губы. Ловлю согревающее дыхание и на пару секунд закрываю глаза.
Гордый. Грозный. Суровый. Я помню все об этом мужчине. То, каким он может быть ласковым. То, каким он может быть жестоким. Страстным и несдержанным. Нетерпеливым. Заносчивым и резким. Но одновременно мягким, искренним. Бесподобным… Я даже его терпкий запах помню.
– Будь на твоём месте кто-то другой – кто угодно, – давно бы уже в дерьмо лицом макнул и отправил расслабляться в изоляцию и больше ни о чем не думать.
Он нисколько не преувеличивает. Я точно не знаю масштаба трагедии, но он просто так ничего с рук не спускает. Никому.