Тележка, хоть и топорной работы, была оснащена такой же красной ручкой и такими же шнурами, что и другие.
Бриско, не теряя времени, потянул за желтый шнур, и они въехали в проем галереи, зияющий в левой стене. Стены здесь были земляные, ламп только-только хватало, чтобы не остаться в полной темноте. Сперва они ехали молча. «Как афтерхэнга с Гудрун!» — подумали, не сговариваясь, оба мальчика. Им было досадно, что теперь приходится делить тележку с попутчицей и нельзя развлекаться как заблагорассудится. Но красивая дама не обращала на них никакого внимания, так что они смирились с ее присутствием и почти забыли о ней.
Коридор, по которому они ехали, был темный, жутковатый, и Алекс, наклонившись к брату, зашептал ему в ухо самым загробным голосом:
— Скачи за луной… на смерти верхом… Гарун… Гарун… Видишь этот белый знак…
— Перестань! — крикнул Бриско, и они сцепились в дружеской потасовке.
Потом они угомонились и долго ехали молча — по довольно крутому склону, потом опять по ровной дороге. Даже если это и был объезд, все равно путь казался им несообразно долгим. Как будто тележка заплутала в лабиринте галерей или, может, все расстояния взяли и увеличились. Но они все ехали и ехали в полумраке.
— Вы Йоханссоны-младшие? — нарушил молчание бархатистый голос дамы.
Это было так неожиданно, что они снова так и подскочили.
— Да, — ответил более бойкий Бриско.
— О, прекрасно! — одобрила дама и прямо-таки просияла.
Алекс недоумевал: с чего это дама так радуется, что они — «Йоханссоны-младшие», как она выразилась? Но главное, в то же самое время на него накатило, хоть и всего на секунду, почти неодолимое желание дернуть за красную ручку. Это было как безусловный рефлекс, порыв к спасению — нечто животное, иррациональное. Но вместо этого он стал рассуждать так, как учили его родители: разве красивая дама, которая вежливо спрашивает вас, не Йоханссоны ли вы, представляет какую-то опасность? Разумеется, нет! Но, с другой стороны, отец часто говорил ему: «Верь своей интуиции, сынок! Слушайся своего сердца и чутья… Они тебя никогда не подведут». Да уж, сложная штука — жизнь… Во всяком случае, он не стал дергать за красную ручку.
Если бы он это сделал, тележка остановилась бы на первом же перекрестке, и пришла бы помощь, принесли бы факелы, которые бы все осветили. Возможно, дама тогда скрылась бы от греха подальше. Возможно даже, она бы просто-напросто исчезла, как те порождения мрака, которые не выносят дневного света и пропадают бесследно при первых проблесках зари. Но он не дернул за красную ручку.
— Вы — близнецы, не правда ли? — спросила белокурая дама.
Они кивнули. Дама улыбнулась.
— И вас зовут Александер и Бриско.
Ответ был снова утвердительный.
— Ну-ка, интересно, а который из вас быстрее бегает?
— Оба одинаково… — ответил Бриско, и Алекс кивнул в подтверждение.
— О, понятно… — сказала дама.
От каждой лампы, которую они проезжали, ее белые зубы ярко блестели между безупречными губами. Алексу и Бриско доводилось встречать на улицах немало красивых женщин, но ни одна из них и в сравнение не шла с той, что сидела сейчас напротив. Она не сводила глаз с мальчиков, глядя то на одного, то на другого, — видимо, они казались ей необычайно интересными.
— А лакомка кто? Который из вас самый большой лакомка?
— Наверно, я, — ответили оба в один голос.
Дама звонко рассмеялась. «Ну до чего ж милы!» — казалось, подумала она.
— А который из вас самый… везучий? Скажите-ка мне…
Мальчики переглянулись. Об этом они никогда не задумывались. Везло обоим сразу, или не везло — тоже обоим, тут и думать не о чем. Даму их молчание не смутило.
— Покажите мне ваши руки, и я вам сама скажу.
— Руки?
— Да. У каждого из вас на ладони есть такие линии — они говорящие. А вы не знали?
Алекс тихонько помотал головой. Ему не хотелось продолжать этот разговор. Бьющее на эффект очарование незнакомки было ему как-то не по душе. Зато на Бриско оно, кажется, подействовало.
— Нет, не знали! — сказал он.
Алекс предостерегающе толкнул его коленкой: «Осторожно, Бриско, осторожно! Ты что, не чувствуешь опасности?» Но он видел, что брата уже понесло.
— Правда? — сказала дама.
И наклонилась к ним.
Она, не спросив, схватила левую руку Алекса и повернула ее ладонью вверх.
— Посмотрим… О, какая великолепная линия сердца! Смотри, как ясно прочерчена и как тянется от запястья до самого холма Юпитера, вот тут, у основания указательного пальца! Чудо что за линия!