В конце месяца состоялись выборы президента. Им вновь стал Линкольн. В Атланте генерал Шерман приказал населению оставить город и отдал его во власть военных. При этом он оправдывал себя такими словами: «Война – дело жестокое, ее не сделаешь приятнее. Чем она ожесточеннее, тем быстрее закончится». Он повел свою армию через Джорджию к морю.
– Если он добьется успеха, то, несомненно, направится на север к Южной и Северной Каролине, чтобы соединиться с армией на Потомаке у Питерсберга, – со знающим видом объяснял положение Генри. – Это будет грандиозный успех. Сделать это совсем непросто.
– И тогда Юг окажется на коленях? – спросила Маура, думая о сотнях оставшихся без крова и тысячах погибших в Атланте.
На Рождество Александр объявил, что на несколько дней вернется домой. Маура не обманывала себя, она прекрасно понимала, чем это вызвано. Жить и дальше в гостинице, когда жена и сын совсем рядом, означает давать повод новым сплетням.
– А, кроме того, не вижу, почему мы не можем быть, по крайней мере, вежливы друг с другом, – сказал он, надеясь, что его слова звучат достаточно убедительно.
– По-моему, я всегда была исключительно вежлива, – резко ответила Маура, рассерженная намеком, что вела себя так же плохо по отношению к нему, как он к ней.
– Знаешь, с твоей стороны было не очень порядочно принять предложение Лансдоуна работать в Ассоциации горожан! – вспылил Александр.
Маура прижала руку к пояснице. Она только на пятом месяце, а живот уже больше, чем когда она носила Феликса на шестом.
– Прими ты это предложение раньше, меня бы вообще никто не приглашал!
– Я отказался, потому что не собирался лицемерить, как Астор и Делано!
– Надеюсь, ты не обвиняешь меня в лицемерии? – возмутилась Маура, глаза у нее пылали.
Александр не хотел обвинять ее ни в чем. Он просто надеялся провести это Рождество так же хорошо, как предыдущее в Тарне, но это было невозможно, поскольку ни Генри, ни Чарли с ним не разговаривали, а Маура уже не была влюблена в него по уши, как раньше.
– Ты ведешь себя хуже любой суфражистки, – раздраженно ответил Александр. – Присоединившись к Лансдоуну и его приспешникам, ты открыто критикуешь меня самым худшим из всех возможных способов. Всему миру демонстрируешь, что не считаешься со мной и ни во что не ставишь.
– Это разве хуже измены? Я хотя бы не нарушала клятву верности, которую дала тебе!
– Может, и так, но ведь я давно не просил, чтобы ты вспомнила о своем супружеском долге. Возможно, на Рождество так и сделаю.
Ошибиться в смысле его слов было невозможно, и, несмотря на гнев, обиду и пятый месяц беременности, желание охватило Мауру. Александр прочел это желание в ее глазах, и его глаза загорелись ответным блеском.
– Я хочу тебя, – хрипло сказал он, притягивая ее к себе. – Боже правый, как я хочу тебя, Маура!
Позже Маура презирала себя за слабость и решила, что пока Александр не вернется домой насовсем, пока не извинится за все, что сказал о ее национальности, пока не пообещает относиться совершенно одинаково к Феликсу и Саше, пока не порвет с Ариадной, она больше не допустит ничего подобного. Но Александр не вернулся домой навсегда, не извинился, не порвал с Ариадной. И все же в редкие мгновения, как в это Рождество, их физически тянуло друг к другу.
В январе Маура получила радостное письмо от Изабел.
«Лорду Клэнмару надоело быть моим опекуном, и он дал мне свободу! Сказал, что я могу путешествовать и сама распоряжаться своим наследством. Это просто замечательно! Я, конечно, поблагодарила его и сейчас собираюсь в Америку. Мне не терпится познакомиться с Александром, увидеть маленького Феликса и встретиться с Кироном. Маура! Мы опять будем вместе, просто не верится! Нежно люблю и целую, Изабел».
Маура прочигала письмо с радостью и тревогой. С радостью – от предстоящей встречи с человеком, которого она после Александра и Феликса любила больше всего на свете; с тревогой – при мысли о том, как объяснить Изабел то, что происходит между ней и Александром. Изабел ничего не знает о действительных отношениях между ними. Ничего не знает об Ариадне, о Саше. Не знает, что источник состояния Каролисов – доходные дома. Доверить бумаге все, что случилось с ней за год, Маура не могла. Придется все объяснить при встрече.
– На этот раз Изабел сама будет крестной матерью в церкви, не придется назначать доверенное лицо, – радостно сообщила Маура Генри.
Эта новость обрадовала его. Затянувшееся отчуждение между Маурой и Александром начинало беспокоить Генри. Раньше Александр всегда приходил в себя и понимал, каким глупцом был. На этот раз все иначе. Своим решением принять участие в работе Ассоциации горожан Маура нанесла чувствительный удар по его самолюбию. Несмотря на проведенное вместе Рождество, Александр опять вернулся в гостиницу, и Маура осталась одна в огромном пустом доме, где мог бы с легкостью разместиться целый полк.
– Будем надеяться, что к приезду леди Дэлзил в Нью-Йорк война закончится, – сказал Генри, выискивая хоть что-нибудь хорошее.
Шерман действовал, как и предсказывал Генри. Генерал вышел на побережье, захватил Саванну и в качестве рождественского подарка сообщил об этом в Вашингтон телеграммой. Генри восхищался стилем Шермана, но не его методами. Поговаривали, что должна состояться встреча между Линкольном и Александром Стивеном, вице-президентом конфедератов. Эта встреча могла означать только одно – полное поражение Юга. Однако война закончилась только в апреле. В начале февраля Шерман повел армию на север, а 18-го Чарльстон капитулировал, и к середине марта Шерман был уже в Северной Каролине. 9 апреля генерал конфедератов Роберт Ли сдался Генералу Союза Уиллису Гранту. Ньюйоркцы высыпали на улицы, всех охватило ликование. Отовсюду доносились звуки популярной «Янки Дудль Дэнди». Александр стремительно влетел в свой дом на Пятой авеню с новостями.
Маура бросилась к нему навстречу, насколько ей позволяла беременность. Роды должны были начаться со дня на день, она не могла их дождаться.
– Что случилось? Южане сдались?
Александр почти не бывал дома с Рождества, и Маура искренне обрадовалась его приходу, но у нее хватило выдержки не броситься к нему в объятия. Александр, однако, сам обнял ее и закружил по Китайской гостиной.
– Ли сдался! Его армия сдалась. Повстанцы возвращаются домой!
На миг обоим показалось, что их собственных трудностей никогда не существовало. Они опять вместе, обнимают друг друга, смеются и кружатся, как дети. Неожиданно Маура вскрикнула и чугь не упала.
– Что случилось? – Глаза Александра наполнились тревогой, улыбка исчезла с его красивого лица.
– Это роды, – сказала Маура, с трудом веря в то, как счастливо сложились обстоятельства. – Ребенок вот-вот появится. Не уходи, Александр, пожалуйста, останься.
ГЛАВА 23
На этот раз все произошло значительно быстрее. К тому времени, когда Александр помог ей добраться до спальни, схватки стали частыми и сильными.
– Разыщи Мириам, – настойчиво попросила Маура. – По-моему, ребенок родится раньше, чем придет доктор.
Александр посмотрел на нее в недоумении.
– Что значит «разыщи»? Где она? Она должна быть здесь.
– Должна, но ее нет. – Маура задыхалась от боли при очередных схватках.
Александр позвонил в колокольчик. Мириам не появилась. Вместо нее вошел встревоженный лакей.
– Сообщи горничной миссис Каролис, чтобы она срочно пришла сюда, – поспешно приказал Александр. – И пошли кого-нибудь за доктором Бриджесом и акушеркой. Скажи им, чтобы они пришли незамедлительно.
– Слушаюсь, сэр. Будет исполнено, сэр. Только горничной миссис Каролис нет в доме. Она выбежала на улицу вместе с другой прислугой, у которой сегодня выходной. Везде такая суматоха. Играет музыка, фейерверки…