Герберт вдруг умолк — так резко, будто ему закрыли рот, — и Аделина, оглушенная внезапной тишиной, вскочила тут же. В комнате что-то изменилось, она поняла это тут же, хоть и не сразу сообразила, что именно — недолго шарила взглядом вокруг себя, чувствуя, как внутри у нее все холодеет, а потом увидела его.
Он, склонившийся над кроваткой, шевельнулся — вместо лица Аделина видела только черное пятно, но чувствовала, что он смотрит на нее, понимая, что оказался замечен. Не в силах кричать, она прошептала только «Сгинь, сгинь», подняла руку, чтобы перекреститься, но это не помогло — тень даже не дрогнула, только отступила на чуть-чуть, но и не подумала исчезнуть. Безуспешно выкапывая со дна памяти слова молитвы — не молилась она столь же давно, сколь и не плакала, — Аделина отползла назад, ударилась спиной о стол и услышала вдруг, как в одной из коробок от этого удара что-то металлически звякнуло и сотряслось — нож с черным лезвием, который она обнаружила этим утром спрятанным за диваном и, не задумываясь, отправила к остальным вещам.
Спроси у Аделины в ту секунду, что двигало ей, пригрози смертью, если ответа не будет — она все равно не ответила бы. Просто вскочила, осененная не идеей даже, а мимолетным наитием, нашарила нож в коробке, выставила его перед собой, готовая нанести удар.
— Уйди! — крикнула она, наконец-то обретая голос — пусть не свой, пусть какой-то звериный от наполнившего его отчаяния и тоски. Призрак шатнулся, растворяясь в скоплении темноты, переплавляясь в себя же самого, но на другом конце комнаты. Похоже было, что нож ему знаком — и действительно может причинить ему вред.
— Уйди! — повторила Аделина, загораживая Герберта собой — тот снова начал реветь, поняв каким-то образом, что на его глазах вот-вот произойдет что-то страшное. — Туда, откуда явился! Ну же!
Призрак исчез. Случилось это так быстро, что Аделина не успела даже моргнуть — вот он был, а вот они с Гербертом остались в окружении ночных теней, но совершенно одни. Облегчение, невероятное, голову кружащее, ударило Аделину под колени, но она успела, прежде чем осесть на пол, подхватить Герберта на руки — он рыдал уже в голос, и она чувствовала себя как никогда близко к тому, чтобы присоединиться к нему.
— Все, все, все закончилось, — шептала она ему, качая его на руках. — Мы уедем. Завтра же уедем отсюда. Поедем ко мне домой. В Бакардию. Знаешь, где это — Бакардия? Это далеко, далеко отсюда… там нас никто не найдет. Никто не достанет.
Так, все тише и тише бормоча себе под нос, не отпуская Герберта, она провела всю оставшуюся ночь до самого утра; затем, когда улицы начали оживать, и под небом разнесся первый железнодорожный гудок, одела Герберта в теплое, подхватила из всех коробок и сумок одну-единственную, куда положила нож, старые фотоальбомы и несколько исписанных тетрадей (наверняка студенческие конспекты Вивьенны — что ж, пусть останется от нее на земле хоть что-то, кроме ее ребенка). Записную книжку, к которой проявил столько интереса вчерашний незваный гость, посомневавшись, оставила на столе. Затем вынесла сумку на лестницу, а пол, стены и мебель тщательно облила керосином, найденным под умывальником, не останавливаясь до тех пор, пока в увесистой двухлитровой бутылке не осталось ни капли на дне. Тонкая керосиновая нить протянулась до самого порога, и Аделине только то и нужно было — подхватив Герберта, она вышла с ним из квартиры, бросила на кончик этой нити зажженную спичку и захлопнула дверь.
========== Глава 5. Учителя и уроки ==========
“Бешеная пчела”
03.03.2017
ГОРЯЧЕЕ: С кем встречает весну Катарина Аллегри? (фото)
<…>Известно, что третья дочь известного банкира мало навещает родину и предпочитает проводить время на фешенебельных курортах Старого и Нового Света. Рождество госпожа Аллегри встречала на берегу Южно-Китайского моря, арендовав двухэтажный люкс в отеле Marriott Макао. По информации “Пчелы”, наследница Аллегри посвятила рождественскую неделю игре в казино, оставив в кассе крупнейшего местного игорного зала Venetian не меньше 30 тысяч долларов. Не сомневаемся, что она не придала значения такому незначительному проигрышу - непохоже, чтобы она выглядела опечаленной, когда наш специальный корреспондент заметил ее на пляже отеля Grand Resort Dubai, причем не одну, а в компании молодого человека, которого источник опознал как Аслима Михраеди, 20-тилетнего манекенщика и фотомодель франко-арабского происхождения, недавно получившего контракт с модным домом Gucci. Интересно, есть ли связь между этим фактом и тем, что креативный директор Gucci Фрида Джианини - старая подруга госпожи Аллегри?
[фото]
(с) “Бешеная пчела”, 2017 год. Нелицензированное копирование запрещено.
Сейчас мало кто помнит, что полная фамилия Катарины звучит как Одельхард-Аллегри. В 1999 году она стала женой Бертрана Одельхарда, помощника управляющего в буххорнском филиале банка, которым владеет ее отец, а спустя год у супружеской пары родился сын Леон. После женитьбы господин Одельхард сделал головокружительную карьеру и к 2003 году стал вхож в ближайшее окружение Аллегри, а также в совет директоров банка. Связаны ли эти факты между собой? Об этом может знать точно только сама Катарина и ее супруг, на данный момент занимающий пост министра труда в правительстве Патриса Альверна. <…>
***
В тот день весь мир, кажется, сговорился против Бертрана: утром он едва не проспал, провел не самую приятную беседу по телефону с Клариссой, гневно распек помощников, задерживающих отчеты, а потом к нему еще и явился Микаэль с очередной порцией отвратительных новостей.
- Это все завод в Кандарне, - сказал он осторожно, явно видя, что Бертран до крайности не в духе. - Тамошний профсоюз… в общем, они все еще воюют с сокращениями. Хотят подавать официальный протест.
Бертран сжал ручку с такой силой, что не удивился бы, позже обнаружив на ней вмятины от своих пальцев. Это дело уже успело выпить из него немало крови, и напоминание о нем воздействовало на Бертрана, как укол иглы в надутый шар.
- Передай им, - проговорил он взбешенно, из последних сил напоминая себе, что Микаэль, в общем-то, ни в чем не виноват - просто принес дурные известия, за которые в былые времена гонцу отрубали голову, - что я не мальчик у них на побегушках. Завод передали в частные руки пятнадцать лет назад, и с тех пор все равно оказывали ему поддержку, ведь это бакардийское национальное достояние… В этой стране очень уж много национального достояния, которое слишком дорого нам обходится, Микаэль. А мы сейчас не в том положении, чтобы позволить себе играть в богадельню. Если эти бездельники не могут обеспечить конкурентное производство - это их проблемы, а не наши. Тем более, увольнять собираются тех, кому все равно скоро на пенсию - отпустят наш бюджет с одной стороны и тут же присосутся с другой, разница невелика. А я больше слышать об этом не хочу.
В завершение своего монолога он раздраженно ударил ладонью по поверхности стола, будучи уверенным, что Микаэль воспользуется первым же предлогом, чтобы поскорее исчезнуть из кабинета - но тот остался стоять на месте, глядя на Бертрана не то с восхищением, не то с гордостью, все равно что мать на делающего успехи сына.
- Что такое? - осведомился Бертран холодно, давая понять, что меньше всего склонен сейчас оценить по достоинству какую-нибудь среднего пошиба шутку. Но Микаэль, кажется, не был настроен шутить.
- Ты давно смотрел на себя в зеркало, Берти? Тебя не узнать! Не помню, когда я тебя последний раз таким видел, но ты лет десять скинул за этот месяц. Серьезно! Кого ни спрошу - все удивляются… поделись секретом?
Бертран осекся. В зеркало он смотрелся исправно каждое утро во время бритья - но не замечал в себе никаких особенных перемен, тем более настолько разительных, чтобы о них говорить.
- Стал регулярнее спать, - брякнул он первое, что пришло ему в голову. - Начал по утрам бегать…
- В феврале?
- На беговой дорожке, - огрызнулся Бертран, как бы случайно накрывая бумагами завибрировавший телефон - он не сомневался, что Микаэль при желании с легкостью прочитает, что высветилось на экране, даже с такого расстояния и вверх ногами. - Слушай, я бы с удовольствием обсудил с тобой свой режим, но у меня через полтора часа встреча с Патрисом, а я еще хотел бы успеть съесть что-нибудь на обед.