========== Глава 19. Мертвое мертвым ==========
“Новости Бакардии”
16.08.2017
13:45 Идельфина Мейрхельд обещает “идти до конца”
14:13 Леопольд фон Фирехтин: Наше будущее под угрозой
17:56 Новые беспорядки в Буххорне: полиция применяет слезоточивый газ на площади святой Иоланды
18:35 МОЛНИЯ: В Кандарне совершено нападение на Бертрана Одельхарда
<…>Министр труда изъявил желание лично встретиться и переговорить не только с администрацией, но и с рабочими Кандарнского завода, однако его заявление не возымело эффекта, которого он, должно быть, ожидал. Он не успел произнести даже нескольких слов: появившаяся из толпы женщина облила политика мазутом.
[видео]
Охране министра удалось задержать нападавшую и передать ее в руки полиции. Ей оказалась 39-летняя Ирена Вильдерштейн, активистка “Союза за солидарность рабочих Кандарна”. Мотив своего поступка она объяснила тем, что ее муж Герберт, проработавший в бухгалтерии завода около двадцати лет, лишился своего места после волны сокращений в марте-апреле этого года. По ее словам, семья осталась без средств к существованию, так как размер пособия по безработице (сокращенный зимой 2015 согласно “закону Бергманна”) не позволяет сводить концы с концами. Сейчас Вильдерштейн грозит от трех до пяти суток ареста и до пяти тысяч флоринов штрафа; пресс-служба министерства труда не стала комментировать инцидент, сам Одельхард в ответ на вопрос корреспондента произнес только одну фразу: “По крайней мере, это была не пуля” <…>
***
- Хильди, мы закрываемся.
Хильди подняла остановившийся взгляд от стоявших перед ней чайника и полупустой чашки и посмотрела на Лизу, которая выложила перед ней счет.
- Хреново выглядишь, - добавила та с беспокойством. - Это все из-за “Цетрина”?
- Ну, немного, - ответила Хильди уклончиво и, наугад вытащив из кошелька мятую купюру, бросила ее на стол.
- Ого! Сотня! - Лиза коротко присвистнула, взяла деньги в руки, расправила, чтобы посмотреть на свет. - А поменьше ничего нет? Не уверена, что найду сдачу…
- Нет, извини, - ответила Хильди, порывшись в кошельке, - куда-то дела всю мелочь.
- Ну ладно, - пожала плечами Лиза и, забрав счет, удалилась. Хильди вернулась на несколько секунд к своему прежнему положению - опустила голову, подперев ладонями виски, и смотрела на то, как плавает в остывшей чашке полукруглая лимонная долька, - как вдруг по залу разнесся, заставив ее вздрогнуть и встрепенуться, металлический звон, стук молотка и ожесточенная ругань. Это была Элье, уже пару часов торчавшая в углу в обществе древнего телевизора, в чьих внутренностях она увлеченно копалась с помощью плоскогубцев и отвертки; теперь, вернув на место и как следует завинтив пластиковый, сделанный “под дерево” корпус, она изо всех сил пыталась привести аппарат в чувство.
- Ну давай же! Сволочь! - азартно воскликнула она, выкручивая колок. - Включишься ты или нет!
- Я же говорила, Элье, он не будет работать! - крикнула ей Лиза, спрятавшаяся за стойкой и перебиравшая там скудное содержимое кассы. - Тебе продали обычный хлам.
- Тот парень сказал, что он заработает, если заменить транзисторы! - возразила Элье, выпрямляясь и утирая лоб тыльной стороной запястья. - Я заменила, так какого черта?
- Просто признайся, он кинул тебя на полсотни.
- Нет! - рявкнула Элье и, приходя в исступление, как следует врезала по телевизору кулаком. Неизвестно, надеялась ли она, что это поможет, но это помогло: экран замерцал - сначала слабо, но потом все сильнее, - на нем проявились контуры изображения, а затем из колонок раздался звук. Передавали повтор вечернего выпуска новостей; пока еще неясно, но на экране можно было различить силуэт ведущей и ползущую внизу строку, которая гласила: “Реформа Одельхарда: визит министра в Кандарн привел к обострению ситуации”.
- Подожди! - сказала Хильди, заметив, что Элье тянется к ручке переключения каналов. - Подожди секунду! Оставь!
Оставив чай и не обратив внимания на то, что Элье смотрит на нее с нарастающим недоумением, она поднялась из-за стола, приблизилась к телевизору, чтобы разглядеть получше то, что показывали на экране. Показывали там то, что почти каждый житель Бакардии уже успел увидеть за вечер не по одному разу: Бертрана, сделавшего шаг навстречу толпе, ждущей его у заводских ворот, а затем - женщину с чьей-то каской в руках, доверху наполненной черным, густым, вязким; секундное замешательство привело к тому, что Бертран оказался в этой субстанции с головы до ног. Затем все смешалось - Бертран, инстинктивно и запоздало закрывая лицо, отступил назад, чтобы оказаться в сомкнувшемся кольце охраны, кто-то схватил женщину и повалил ее на землю, кто-то за кадром крикнул: “Так ему!” и видео прервалось.
- Ты чего это? - осторожно спросила Элье, увидев, что Хильди с трудом старается не пошатнуться, кусает губы, чтобы не было видно, как те дрожат. - Интересуешься политикой? С каких пор?
Ведущую, вновь появившуюся на экране, Хильди не стала слушать - отвернулась и проговорила опустошенно, едва глядя на Элье:
- Нет, нет. Просто… мне показалось, что там показывают одного человека, которого я знаю.
Пряча показавшиеся на глазах слезы, она сделала шаг, чтобы уйти, и в этот момент перед ней возникла Лиза.
- А вот я его знаю, - сказала она звеняще, резко впихивая сдачу Хильди в ладонь - несколько монет выскользнули на пол, укатились под соседние столы, но никто и не подумал даже посмотреть в их сторону. - Все думала, когда видела фотки, кого этот урод мне напоминает.
- Лиза… - начала Хильди умоляюще, но та не дала ей договорить.
- Тот чувак в крутом пальто. Ты с ним сюда приходила!
- Лиза…
- Ты говорила, это твой преподаватель, - Лиза силилась говорить безжалостно, обличающе, но голос изменил ей, дрогнул и сорвался, и стало понятно, что и она в шаге от того, чтобы заплакать. - Что вы с ним говорили про твое возвращение в универ.
Прервавшись, она всхлипнула, глухо и некрасиво. Хильди не издавала ни звука, не двигалась, даже не моргала, и глаза ее - единственное, что еще жило на ее изможденном лице, - казались от затопившей их горечи такими же бездонно-черными, как и мазут в каске, которую опрокинули на Одельхарда.
- Хильди, - еле выговорила Элье, разделившая общее потрясение, - ты что наделала?
Хильди бросилась бежать - оттолкнув Лизу плечом, выскочила за дверь. Никто не бросился за ней; оказавшись в переулке, безмолвном и безлюдном, будто замороженном, как и весь центр Буххорна после случившегося побоища, Хильди отчего-то поспешила не к дому, а в прямо противоположную сторону - к собору, на стенах которого выключили вечернее освещение и от того он казался подпирающим небо зловещим темным пятном; к памятнику королеве Флоре, как всегда - величественному и равнодушному; к площади, пустынной, перекрытой со всех сторон ограждениями и растяжками, возле которых, правда, в столь поздний час никого уже не было - битва кончилась, опасность миновала, толпа растеклась прочь, а за ней исчезли и патрули. Никто не мешал Хильди, когда она, нырнув под одну из алых лент, натянутых между фонарными столбами, сделала несколько шагов вперед, по захолодевшей мостовой, где валялись еще неубранными, растоптанными остатки петард, обрывки транспарантов и даже чьей-то одежды. Меж камнями собрались засохшие лужицы чего-то темного, еле различимого в ночи; с трудом осознавая, что видит, но желая все же убедиться в своей догадке, Хильди наклонилась и оцепенело дотрнулась до мостовой кончиками пальцев.
На коже от соприкосновения с лужицей остался слабый бордовый след. Лицо Хильди исказилось, будто она еле сдерживалась, чтобы ее не стошнило.
- Это должно закончиться.
Слова сорвались с ее губ и тут же растаяли, стерлись из действительности, будто и не произносились вовсе - царящая на площади тишина поглотила их, как жадная голодная пасть. Не желая оказаться ее следующей жертвой, Хильди шумно выдохнула, потянулась достать телефон из кармана, и тут за спиной у нее послышался звучный, решительный мужской голос.