Точно! Можно же поговорить о друзьях!
— А Гэн с Паром в Город ушли?
— Да.
Ну все. Больше я придумать ничего не смог.
К счастью, как раз пришел профессор Назарус. Он как обычно был в своих черных очках. Интересно, а он вообще хоть что-нибудь в темноте в них видит? Наверняка видит, раз ни на что не натыкается и в дверь пролез без проблем.
— Уже тут? Хорошо.
— Здравствуйте, профессор Назарус! — Это я так пискнул?
Профессор криво усмехнулся и начал доставать из-под мантии какие-то непонятные штуки, с виду более похожие на бутерброды. Это и были бутерброды!
— Не успел позавтракать, — пояснил он.
По виду Триссы было понятно, что она догадывается, почему ее дядя пришел голодным.
Когда с бутербродами было покончено, профессор достал из-за пазухи что-то более похожее на волшебный предмет. Это была старая сильно пожелтевшая и местами обугленная книга. Наверное, та самая, которую Трисса читала в Профессорской библиотеке.
— Мел! — скомандовал Назарус, и Трисса тут же подала ему белый кусочек.
Профессор залез на плиту с ногами и принялся на ней выводить новые и такие же непонятные мне символы. В его руках белый мел становился то красным, то зеленым, а то и вовсе золотым. Когда профессор закончил, мел снова был совершенно белым.
— Ложись, — сказал профессор.
Он показал, куда именно мне лечь. На глаза он положил мне какую-то тряпицу, и до конца ритуала я больше ничего не видел. Я слышал лишь, как профессор передвигается то по плите, то вокруг. А когда все закончилось, я зажмурился от яркого света.
Вокруг меня были не холодные стены мрачного подземелья, а стены моей собственной комнаты, и лежал я на своей собственной кровати.
— Проснулся? Хорошо. Завтра идешь на уроки.
Профессор Назарус встал со стула, на котором до этого сидел, поправил очки и вышел. А со мной осталась Трисса, она тут же заняла место на стуле.
— Я думала, ты весь день проспишь, — сказала она. Я успел заметить, как она украдкой облегченно вздохнула. Ты долго не просыпался. Дядя решил перенести тебя сюда. Как ты себя чувствуешь?
Я сел на кровати. Голова немного гудела, а остальное было как обычно. А может… а может, я все-таки выродок, и ничего не изменилось?
Наверное, Трисса заметила ужас в моих глазах, потому что тут же взяла меня за руки.
— Все прошло хорошо. Дядя сказал, что теперь твоя сила свободна. И он кое-что просил передать.
— А?
— Он сказал, что ему почти ничего снимать не пришлось.
— То есть?
— Дядя Назар сказал, что кто-то почти стер печать, ему почти делать ничего не пришлось.
— Кто снял? А может… А может, это я сам?
— Может быть, — согласилась Трисса. — Дядя Назар сказал, что такое тоже может быть. А еще он просил тебе передать, чтоб ты сдерживал пока свою силу.
— Почему?
— Он не сказал. Но думаю, потому что ты очень сильный. Наверное, даже слишком.
Вот те на! Всю жизнь выродком был, ничего не мог. А теперь, когда могу, так не разрешают!
— А он откуда знает? Я ж еще ничего не пробовал.
— Хорошо. Вон свеча на столе — зажги.
Я так и сделал. Оладка перепеченная! Хорошо, что Трисса сообразила наколдовать воды, и сразу потушила огонь, а то бы от моей комнаты ничего кроме уголечков не осталось.
— Вот видишь. Попробуй еще раз. Только сдерживайся. Хорошенько сдерживайся!
— Может, не надо?
— Пробуй!
«Да уж» — , вздохнул я про себя, — «ну, вылитая моя бабуля».
— Получилось!
— Хорошо. Теперь так со всем и делай. Не хватало еще, чтоб ты Школу на радостях спалил.
Даже не сомневаюсь, что очень многие бы этому только обрадовались. Но вслух я ничего подобного не сказал.
— Здорово получилось, правда?
— Правда. Вот. Держи. — Трисса протянула мне лист бумаги. — Я здесь написала домашнее задание на завтра.
— Так мне что, уже завтра на уроки приходить?
— Да. Ты же слышал, что сказал дядя.
Оладка перепеченная! Я не готов!
— У тебя все получится, — сказала Трисса и снова села на стул.
Эй, погодите-ка! А чего это меня девчонка утешает? Мужик я или кто в конце-то концов! Поэтому я встряхнулся, встал с кровати, взял Триссу за руку и поднял ее на ноги.
— Ага. Я смогу! Спасибо тебе! — сказал я. И в кои это веки сделал так, как учила меня бабушка. Я встал на одно колено и поцеловал Триссе руку. Девушка сперва замерла, а потом выдернула свою ладонь и отскочила.
— Т-ты чего?
Нормально. Когда я ее в губы поцеловал, так она не удивилась. А когда сделал так, как велят этикет и моя бабуля, так она вон как себя повела. Нет, не понять мне этих девчонок.
Трисса выбежала из комнаты даже не попрощавшись, а я стоял и глупо улыбался. Ничего, Трисса, завтра мы с тобой поговорим.
Не знаю почему, но я больше не тосковал, когда думал о деде. Может быть, потому что я больше не был выродком. Может быть, потому что теперь я смогу доказать, что дед во мне не ошибся. Может быть, потому что я поверил в себя. Может быть, потому что я знал, что не один, что у меня есть надежные друзья. А скорее всего, все вместе.
Вечером ко мне заглянули Гэн и Пар.
— М-мар, ты не знаешь, почему Трисса из комнаты не выходит? Она даже на ужин не пришла. — Гэн поправлял сползающие очки чаще обычного. — Мне сказала, что голова болит, но я ей не верю. Она сама себя вылечить может. Она говорила тебе что-нибудь?
Я только пожал плечами. Друзья друзьями, но не могу же я им совсем все рассказывать. Вместо ответа я сказал:
— А я больше не выродок!
— Да иди ты! — присвистнул Пар, у него даже пирожок из рук чуть не вывалился. А нет, вывалился.
— Н-не шутишь?
— Не-а. Мне профессор Назарус помог. Печать с меня снял.
— П-печать? А что за печать?
— Ага, что за печать? — поддакнул толстяк, пытаясь достать из-под кровати закатившийся туда пирожок.
— Я сам не совсем понял. Ее наложили, когда я еще маленьким был.
— А кто?
Я снова пожал плечами. Не буду же я им про свой сон рассказывать — засмеют ведь. Нет, я слышал, что бывают вещие сны, но сам в них никогда не верил. Да и про Руфуса я друзьям тоже ничего не рассказывал. К тому же, я не верил, что мой папа мог со мной такое сделать, он же прекрасно знал, как у нас к выродкам относятся. Нет, папа не мог так со мной поступить.
— К-когда на занятия вернешься?
— Завтра.
— З-завтра? Хорошо.
Утром я проснулся ни свет, ни заря. Еще вчера я сказал Норвусу, что собираюсь снова учиться вместе со всеми, так что сегодня на завтрак я пошел в Столовую. Так боязно мне еще ни разу не было. Даже намеренно ждал, когда настанет время завтрака, чтобы никого не встретить в коридоре.
Я, наверное, еще долго бы не решился войти в Столовую, если бы не подошла Трисса. А перед ней я не мог показать себя трусом. Поэтому я собрал в кулак все, что хоть немного было похоже на волю, и толкнул дверь.
И конечно же к нам сразу все обернулись.
— Иди, — шепнула мне Трисса и легонько подтолкнула.
Со всех сторон теперь слышались то возгласы, то шепот.
— Ого!
— Ничего себе ты вымахал!
— Когда успел?!
— А я думал, что его выгнали.
— Нет, я слышал, что он сбежал.
— А я слышала, что повесился!
— Быть того не может!
— Честно!
Мне даже смешно стало. Что за чушь они городят? Тем более, что я сейчас иду прямо перед ними!