Василий Иванович Немирович-Данченко
Горе забытой крепости
Прошла неделя…
Последний баран был съеден. Каждое утро, выходя на бастионы, Брызгалов с сердечною мукою видел, что горцы не тронулись за ночь и стоят там же, где стояли вчера… Ясно было, что экспедицию в Салты задержало какое-нибудь обстоятельство, или же она потерпела неудачу. Иначе дагестанские кланы снялись бы отсюда и ринулись в горы на защиту своих аулов. Ещё оставалось несколько мешков сухарей, которых не трогали, когда было мясо… С сегодняшнего дня почали и их… Считая по самой нежной доле на каждого солдата, — продовольствия хватило бы на три дня, не более. Отбить ещё что-нибудь у неприятеля нечего было и думать; после событий, описанных в предшествующих главах, лезгины и чеченцы стали бдительны. Вокруг их отрядов целые ночи бодрствовали цепи пеших воинов, по всей долине Самура рыскали конные кабардинцы. Нельзя было даже прорваться одному человеку, чтобы дать знать в Дербент об отчаянном положении укрепления… Хоть теперь, — пока солдаты после мясного пайка, были крепки и сильны, враг атаковал бы крепость, но нет… Шамиль отлично понимал, что каждый день выжидания отдаёт всё вернее и вернее победу в его руки… Он тянул время, только его удальцы подъезжали под самые башни, острословили и ругались. Гарнизон уже не отвечал им. Мрачные, изверившиеся в возможности победы солдаты молча слушали и только изредка, уже очень озлобясь, брызгали в тех свинцовым дождём…
Опять переели отбитых коней. Даже знаменитому Шамилеву — грозила такая же участь. Амед ходил бледный, не зная, что ему предпринять, а бездействие томило юношу. Незамай-Козёл лежал в лазарете и мечтал о том, что после осады он выйдет в отставку и поселится у себя в полтавской губернии, в зелёном кутке над рекой, где у него был хутор… Наконец, начался настоящий голод…
Как-то утром Брызгалов вызвал людей на площадь по барабану.
Солдаты выстроились…
— Сегодня, братцы, вы съедите последний сухарь… Больше у меня ничего нет… Остались две лошади, — сварим и их. А потом, что мы будем делать, не знаю; но я думаю, что пока мы живы, — крепости не сдадим… Так ли, товарищи?
— Рады стараться, ваше высокоблагородие!..
— С вами жили, с вами и помрём! — отозвался Левченко. — А Самурской крепости не видать им, разбойникам…
— Ну, так вот, ребята!.. Обманывать вас я не хочу… Кому трудно, — тот выходи и пробивайся! Я не оставлю укрепления и умру на его стенах. Думаю, что нам подадут помощь… Правда, нам тяжко, — но, ведь, мы не на одну радость присягу принимали… Надежда у нас теперь на Бога!..
И он, сняв фуражку, перекрестился на скромную и маленькую крепостную церковь.
Солдаты разошлись. Стало ещё сумрачнее кругом… Съели и лошадей. Знаменитый конь Шамиля два дня кормил крепость… Потом начали варить кожу, есть всякую дрянь, которую только могли достать… Люди ходили бледные. С тоскою они всматривались в горы. Хоть бы враг сунулся, — отвести голод на нём… Погибнуть в бою, как следует честному солдату… Но враги стояли спокойно, и каждый вечер у них зажигались костры… Наши знали, что в кострах этих варятся и жарятся бараны, пекутся лепёшки из гоми и проса… Раненые начали умирать… Ежедневно у чинары на площади рыли новую яму и опускали в неё несчастных…
— Никого у меня не останется, никого…
Раз Брызгалов увидел, как Нина шла-шла по дворику, пошатнулась и рухнула вниз. Её подняли… Девушка сильно истощала… Нашлась у кого-то щепотка чаю, — его сварили и дали ей напиться… На карагаче показались зелёные ещё плоды, их сорвали и сварили… Вышла кислая и скверная похлёбка. Но и её с жадностью глотали люди… Варили всевозможные корни, которые секреты рвали у воды… Раз в Самуре сетью вытащили несколько крупных рыб и двух больших сомов. День целый крепость питалась ими. На другой — пошли ещё на ловлю, — на противоположном берегу в камышах засели черкесы… Они убили несколько человек на выбор. Остальные вернулись. Забыли даже, что крепостные собаки были боевыми товарищами. Хотели за них приняться, но те оказались умнее. В одно утро они не вернулись в крепость. По-прежнему исполняли сторожевую службу, — но домой не приходили. Они цепью лежали между нашими и неприятельскими позициями, но не приближались к старым приятелям… Странно было смотреть, как недавно ещё сильные и здоровые люди ходили словно тени, держась за стены… Ни кровинки в лицах… Точно предвидя это, Брызгалов заложил фугасы предварительно вокруг крепости. Теперь у его людей не хватило бы силы на эту работу. Он сам по ночам ходил голодный по кухне и искал за всеми столами, нет ли сухой корки хлеба. Наконец, в одно утро вернувшиеся из секретов солдаты сообщили: