Тяжело дыша, Дункан молча двинулся на него.
- Не порть мне веселье, - посоветовал Слэн. - Будь умнее и тогда я оставлю ее в живых. Понял? Подумай, Мак-Лауд. И подумай об этом прямо сейчас.
Дункан опустил меч.
- Я вижу, ты понимаешь меня. Не так ли?
Пригнувшись, стелясь по полу, заваленному металлической стружкой, как быстрая змея, Дункан скользнул вперед, выставив катану, и одним неуловимым движением отвел широкое лезвие эспадона от шеи Тессы. Через мгновение он сумел отогнать Слэна в другой конец комнаты, подальше от связанной женщины.
- Хорошо дерешься, Мак-Лауд, - поощрительно заметил Слэн, опуская меч наискосок.
Еле успев парировать атаку, Дункан перелетел через всю мастерскую и врезался в тяжелые полосы листовой бронзы, приготовленные Тессой для работы, опрокидывая их на себя.
- И я дерусь не хуже, - захохотал бородач.
Он нежно посмотрел на Тессу, от чего ее всю передернуло, и прыгнул на подоконник.
- Я временно удаляюсь, дети мои, - театрально проговорил он.
И, выбив эфесом стекло, со словами:
- Ну и маленькие же здесь окна, - Слэн ловко выпрыгнул наружу.
5
Тесса сидела за письменным столом и делала наброски своих новых работ, чертя на больших листах размашистые линии, образующие сложные геометрические композиции.
Дункан открыл дверь и замер. Так и не войдя в комнату, он любовался ее сосредоточенным лицом. Поймав на себе его пристальный взгляд, Тесса подняла голову и сердито посмотрела на него.
- Хочешь поговорить? - предложил Дункан, проходя в кабинет.
- Если бы я хотела поговорить, то уже давно бы говорила, - тяжело вздохнув, заметила она.
Отложив карандаш, Тесса поднялась с кресла и забегала от стены к стене, резко жестикулируя.
- Я художник, - почти крикнула она, - я скульптор! Считается, что я должна иметь богатое воображение, - она схватила с полки фарфоровую статуэтку китайского болванчика и принялась крутить ее в руках. - Но кто мог вообразить такое? Мак, я хочу прекратить все это. Я хочу бросить... А, черт!..
Она с грохотом опустила статуэтку на стол.
- Я думаю, - протянул Дункан, присев на край стола и скрестив руки на груди, - что это все к лучшему, Тесса.
- Ах, вот что ты думаешь!
- Да, - Дункан кивнул. - Я действительно так думаю.
- Так значит, ты думаешь, что я тебя бросаю?
- Да, я так думаю.
- Дункан, ты живешь четыреста лет, и ты мог бы за это время научиться слышать, что тебе говорят.
- Но ведь ты именно это и сказала.
- Я сказала, что хочу бросить не тебя, а это место: все, что находится здесь, - Тесса развела руками. - Чтобы мы это бросили вдвоем! Вот что на самом деле я имела в виду.
И уже почти шепотом, опустив глаза, она произнесла:
- Но... Может, это совсем не то, что ты бы хотел услышать? Давай уедем, - она опять заговорила быстро и нервно. - Завтра мы будет уже в Париже.
Он сидел, практически не двигаясь, с легкой улыбкой глядя на нее. Она словно споткнулась в своем бесконечном словесном беге о его спокойный взгляд и замолчала, а он ответил:
- Ты что, серьезно думаешь, что он не найдет нас в Париже? Тесса, пойми же, Слэн так просто не сдастся.
- Но ведь тут есть еще Конан.
- У каждого из нас своя дорога в этом мире. Если когда-то наши пути пересекаются, то это ничего не значит. Просто у этой игры такие правила. Так что тебе придется уехать.
- Что?!
- Ты ведь не знала, что так все получится.
- Ты понимаешь, - она вдруг снова заговорила очень нервно, с трудом стараясь не закричать, - чем были для меня эти последние двенадцать лет, пока мы жили вместе? Ты думаешь, что это так легко? Просто сказать: извини, дорогая, я снова ухожу на войну! И все?! Черт! - она упала на стоящий поблизости стул, но тут же, как ужаленная, вскочила с него и закричала. - Будьте прокляты вы все, все бессмертные и этот ваш сбор, которого вы ждете, как божьего суда!
Дункан подошел к ней и, крепко обняв, прошептал ей на ухо:
- Но ведь я тебе не враг...
Она разрыдалась и, всхлипывая, произнесла:
- Нет, конечно... Конечно, нет! Но я никогда не думала, что это может быть так больно...
Только здесь, на этом далеком, затерянном в вековых лесах озере, Дункану было спокойно. Только здесь его не мучили страшные воспоминания. Это было почти как смерть.
Небольшое, всегда спокойное озеро, похожее на колодец и окруженное подползающими к самой воде необъятными елями, отражало глубокое прозрачное небо, в котором даже днем можно было увидеть далекие бледные звезды.
Конечно, и здесь бывали непогожие дни, когда возмущенные внезапными порывами ветра чайки кричали и вились в вышине, ловя тугие восходящие потоки. Но такое всегда случалось днем, а потом приходила спокойная, хотя холодная и суровая ночь, такая, как и положено в этих пустынных северных краях.
Дункан построил себе хижину и жил в ней вот уже четыре года. Ему хорошо было здесь, но в один прекрасный день пришел Конан в своем длинном плаще и неизменной дурацкой шляпе, и сразу после "здрасте" заявил:
- Ты хорошо устроился тут.
Он уселся на большой камень, обернув по привычке ноги длинными полами, и, мило улыбаясь, принялся наблюдать за тем, как Дункан подготавливал к распилке огромное бревно.
- Зачем ты пришел? - спросил его хозяин, оторвавшись от своего занятия.
- Просто так. Я проезжал мимо и заглянул в гости.
Дункан подошел к гостю и присел рядом.
- Ты знаешь, - голос его был печален, - вот уже четыре года, как нет Белого Цветка, а легче мне не становится. Почему, Конан? Я так надеялся, что все это мне поможет, - Дункан смотрел куда-то вдаль на зеркальную гладь озера. - Понимаешь, я так оберегал ее тогда и думал, что...
- Я знаю, - Конан тяжело вздохнул. - Ты любил ее и продолжаешь любить и сейчас. Но пойми, ты не сможешь уберечь всех, кого любишь, от смерти. Они всегда умирают...
- Ее убили, - срывающимся голосом проговорил Дункан.
- Люди всегда убивают друг друга точно так же, как и мы убиваем друг друга.