И ладонь он даже не подумал положить на эфес...
"О, ты делаешь успехи, ученик мой... Ничего, ты у меня еще станешь Мастером!"
Разумеется, вслух этого Конан не сказал. Он вообще ничего не произнес вслух. Только глазами знак сделал - поймав взгляд Дункана:
"Уйди! Не напугай ее..."
И, помедлив, с непривычной робостью прикрыл Дункан Мак-Лауд перед собой дверную створку, осторожно придерживая ее, чтобы не обернулась в испуге Дженет, услышав скрип петель.
Говорили в старину: много женщин бывает у воина, но восплачет по нему - лишь одна...
11
Теперь они сражались на крутом склоне - Дункан внизу, Конан сверху.
И нелегко было отражать удары, если противник может поразить тебя в любое место, а ты ему достаешь только от колен до пояса. Да еще густая, испокон веков некошеная трава затрудняет движения.
Ну что ж - воин должен уметь сражаться и тогда, когда это нелегко! Иначе - не быть ему воином...
- Терпи, терпи, ученик! Вот подойдет зима - я твои силы еще и в рыхлом снегу опробую...
- В снегу... - пропыхтел Дункан. Сказать что-либо еще у него не хватило дыхания.
- Да, в рыхлом снегу глубиной по грудь. И в холодной воде - той же глубины. А еще - в лесном завале, на каменистой осыпи... А ты как думал, ученик?
На этот раз Дункан вообще ничего не ответил. Он отчаянно пластал клинком воздух - но, показалось ему, что только ветер, поднимаемый его оружием, сам относит противника на безопасное расстояние...
А потом они уселись на этот же склон, тяжело дыша. То есть это Дункан дышал тяжело, а грудь Конана вздымалась не чаще, чем обычно.
И Дункан знал: причина - не в том, что тот оказался сверху. Во время прошлой тренировки они на пробу поменялись местами.
Результат оказался тот же...
- Неплохо, неплохо. Вчера ты при таком бое был бы пять раз убит, а сегодня - лишь трижды. Совсем неплохо!
- Трижды?!
- Да. Не спорь - я считал.
Дункан вспыхнул было от ярости и досады, но не смел спорить.
Вместо этого он потянул из ножен палаш-клеймору и внимательно осмотрел клинок. На лезвии было несколько зарубок. Две из них появились уже сегодня...
- Как бы мне такой меч, как у тебя, добыть, Учитель?
- Сейчас - тяжело... Он откован в стране, которую вы теперь называете Сипанго, и...
- Как?
- Ага, значит, вы ее еще так не называете... Но сейчас только плыть туда - несколько лет. К тому же иноземцев, "белых дьяволов", туда не пускают, согласно императорскому указу. Да и мечи - не разрешают вывозить...
- Но это препятствия - человеческие, их можно обойти.
- Можно. Но проще дождаться, когда Сипанго станут называть Японией.
- И скоро это будет?
- Через несколько сотен лет...
- Долго ждать... - Дункан с сожалением покачал головой.
Конан посмотрел на него сквозь прищуренные веки:
- Ты что, думаешь, так уж много зависит от качества стали?
Дункан в ответ кивнул даже с некоторым удивлением: как же, мол, еще?
- Ясно... Запомни, ученик мой: каждому суждено иметь свой меч, который будет сопровождать его на Пути. Но меч этот - не просто кусок металла, закаленный, отточенный и насаженный на рукоять.
На это Дункан кивнул уже без всяких колебаний:
- Конечно! Меч - это все!
- Ничего ты не понял, оказывается... Не меч есть все, а все есть меч! И твои мысли, и твое тело, и твой клинок, конечно, - все!
- А что, это не одно и то же?
- Да, значит, ты понял даже меньше, чем ничего... Ну, что тебя еще интересует сейчас?
- Многое... - Дункан вдруг оживился. Впервые его учитель обратился к нему с подобным вопросом.
- Меня интересует, сумел ли тогда я убить того, кто устроил мне первую смерть. Интересует, скоро ли нам удастся показать Фархерсонам, кто хозяин в долине Алмайне. Интересует, остался ли жив молодой Габур, которого увезли, израненного, к какому-то прославленному целителю. Потому что, если он оставил этот мир...
- И что же тогда? А, понимаю... Если умер от ран последний из сыновей Форгейма, значит, место тана...
- Нет, ты не подумай... Я не желаю ему смерти... - Дункан в смущении потупился.
- Верю. Но если он все-таки...
- Да! Если он все-таки умрет - кто возглавит Мак-Лаудов?
Эти слова Дункан выкрикнул почти с вызовом. И - ничего.
Ничего...
Будто в пустоту он свой вызов бросил.
Конан Мак-Лауд смотрел на него не с удивлением - с откровенным любопытством. Так путник в горах смотрит на причудливый камень, которому игра дождя и ветра придала облик человеческой фигуры.
Издали - ну прямо как человек (путник и сам уже готовился заговорить с этой фигурой, вдруг выросшей перед ним). А вблизи - поди ж ты...
Валун.
Впрочем, не совсем так смотрел на него Конан. Во всяком случае, во взгляде его отсутствовала брезгливость.
А вот понимание - было.
Слишком хорошо помнил Конан ап Коткелдер Мак-Лауд время, когда и сам он был таким...
Правда, ему, чтобы выйти из привычной плоскости - плоскости, в которой проходит жизнь обычного человека, - потребовалось куда меньше времени и событий...
А Дункан осознал вдруг, что - по праву старшинства, по праву мудрости, по праву древности рода - не он сейчас должен претендовать на место главы клана Мак-Лауд.
Не он. А его Учитель...
И устыдился Дункан того, что мысль эта пришла к нему так поздно. Вернее, хотел устыдиться - но что-то помешало ему...
Никак, ну никак не мог представить он Конана таном!
- А себя - можешь? - негромко сказал Конан.
(Вслух ли произнес Дункан последнюю фразу? Или Конан прочел мысль?)
Дункан не ответил - он вслушивался в себя.
- Есть вещи, в которых бессмертный если и превосходит смертного, то лишь за счет большего опыта, позволяющего лучше нащупать свой Путь. Например, такое происходит в области Высокого Знания - наука, искусство...
Конан говорил это тихо, словно самому себе. Но Дункан напряженно вслушивался, ловя каждое слово.
- ...Все это - так. Но кое-что - иначе. Для того ли дана нам Сила, чтобы испачкать ее в той грязи, которую выдумали смертные, чтобы править друг другом? Хотел бы ты стать королем муравейника, ученик мой?
"Нет", - подумал Дункан, отлично понимая, о каком муравейнике идет речь.
- Нет! - сказал он вслух. И тверд был его голос.