И с этой минуты жизнь Конана изменилась. Черт возьми! Она была просто красавица! Белокурые волосы спадали пушистыми прядями на полные плечи, черные густые брови подчеркивали великолепие глубоких синих глаз, а кокетливо вздернутый носик и необычайно алые губки придавали ее лицу просто божественное очарование. Она была великолепна! А фигура!.. Девушка была достаточно высокой, и ее сильное стройное тело, затянутое в узкий лиф шерстяного платья, дышало нежной свежестью полевого цветка.
— Герда!
Она вышла из дверей старой башни заброшенного замка и, быстро перебирая ногами, закрытыми широкой темно-коричневой юбкой до пят, подбежала к Конану.
— Ты хотел меня видеть? — приблизившись, спросила она.
— Конечно, мой цветочек, — радостно воскликнул Конан и заключил девушку в объятия.
— Ты сделаешь все, что я хочу, милый? — прошептала она, прижимаясь к нему всем телом.
— Конечно! Я сделаю все, что ты захочешь!
Стоявший за спиной Конана жеребец громко заржал, взрывая копытом землю. Молодые люди счастливо рассмеялись.
— Я смертельно устал и голоден как волк, — рыкнул Конан и, шутливо взревев, подхватил девушку на руки. — Пойдем, я умоюсь.
С девушкой на руках он пошел к стене сарая, где стояла дубовая бочка, до краев наполненная холодной дождевой водой. Опустив Герду на землю и сбросив с шеи петлю фартука, он расправил плечи и окунул голову в темную прохладу воды.
— Господи! Хорошо-то как!
Девушка улыбаясь побежала в дом — и через минуту вновь появилась, держа в руках большое блюдо с куском жареного мяса, лепешкой и высоким кувшином. Поставив нехитрую снедь на большой камень, она опустилась в траву и, пока Конан ел, нежно смотрела на него.
Покончив с трапезой, Мак-Лауд опустился на траву рядом с ней. Она положила голову на его широкую грудь и, глядя прямо в глаза, прошептала:
— Повелитель мой, — ее губы чуть шевелились, выпевая ласковые слова,
— я так рада, что нравлюсь тебе…
— Ты всегда будешь мне нравиться, — кивнул Конан.
Он крепко обнял подругу и, прижав к себе, тронул ее теплые губы долгим поцелуем.
Хвост белоснежного скакуна промелькнул над ними, на мгновение закрывая голубой купол неба. Мелкие камешки и песок, поднятые в воздух копытами, посыпались на влюбленных. Девушка вскрикнула. Конан подскочил и бросил недоумевающий взгляд белого коня, на котором сидел странно одетый немолодой человек.
На лице незваного гостя, покрытом множеством морщин и оливковым загаром явно не местного происхождения, появилась довольная улыбка.
— Добрый день! — вежливо кивнув головой, заговорил незнакомец, произнося слова с каким-то слабым акцентом. Акцент был явно не ирландский и не французский. Конан не смог определить происхождение незнакомца. Тем временем странный человек поднес руку, затянутую в тонкую мягкую перчатку, к широким полям шляпы из заморского красного фетра с большой серебряной пряжкой, в которую были вставлены диковинные перья какой-то заморской птицы. Какой именно птицы, Конан не знал. Он таких никогда не видел.
— Я Санчос де ла Лопес де Рамирес, — представился всадник.
Хорошо поставленный голос и умение держаться указывали на то, что этот человек знатного происхождения и хорошо воспитан. Правда, Конан ничего этого не понял. Он просто очень удивился пришельцу и выступил вперед, на всякий случай прикрывая собой девушку.
— Ты кто?
Легкий смех вырвался из груди незнакомца. Подняв седые брови, он повторил, четко выговаривая непривычные для Конана слова:
— Санчос де ла Лопес де Рамирес.
Настороженный Конан сделал еще шаг навстречу и спросил:
— Что тебе нужно?
Рамирес соскочил с коня. Налетевший из-за фиордов ветер трепал перья на его шляпе и роскошный плащ, расшитый розетками из тех же перьев. Поправив золотую фибулу на плече, он откинул полу плаща и протянул руку в перчатке.
Конан покосился на раскрытую ладонь и снова произнес:
— Что тебе нужно?
— Мне нужен ты, — весело сказал гость.
Его слегка раскосые глаза превратились в узкие щелочки, взрывая кожу в уголках век глубокими морщинами. Рот под тонкими усами растянулся в добродушной улыбке.
— Ведь ты Конан ап Кодкелден Мак-Лауд. Ты был ранен в сражении и тебя выгнали из твоего клана, из деревушки Глен-Финен. Пять лет назад.
Девушка испуганно посмотрела на чужеземца и, дернув Конана за руку, тихо проговорила:
— Кто это?
Рамирес бросил учтивый взгляд на девушку и галантно раскланялся.
— Иди в дом, — тихим голосом приказал Конан.
— Нет, я останусь с тобой.
Неизвестно откуда взявшаяся злость овладела Конаном.
— Делай, что тебе говорят, женщина, — прорычал он.
— Мы скоро придем, Герда, — спокойно подтвердил Рамирес, все еще продолжая улыбаться.
Мертвенная бледность появилась на лице девушки. Накинув на плечи Конана накидку, Герда быстро пошла к дому, постоянно оборачиваясь и спотыкаясь. Когда она скрылась за дверью, в безоблачном ясном небе грянул оглушительный гром. Конан поднял голову. Ослепительная вспышка молнии расколола синеву, соперничая в яркости с солнцем. В этот же миг невообразимая боль наполнила тело. Возникнув в груди, она неудержимо и быстро разрасталась. Казалось, еще миг — и окровавленные клочья бывшего Конана разлетятся во все стороны.
Но боль ушла так же внезапно, как и возникла. Лишь в глазах еще мелькали сверкающие шары, да в ушах стоял непривычный гул. Мышцы, собравшись в единый искореженный страхом сгусток, ослабели, и подогнувшиеся колени не выдержали веса туловища. Испустив из груди оглушительный нечеловеческий вопль, Конан рухнул на траву под ноги шарахнувшегося в сторону коня Рамиреса.
Испанец присел на корточки рядом с лежащим на земле юношей и тихо произнес:
— То, что ты сейчас испытал, это Сила. Тебе надо уметь пользоваться ею.
— Кто ты? — выдохнул Конан, приподнимаясь на локтях.
Рамирес поднялся на ноги и, воздев руки к небу, воскликнул:
— Мы с тобой братья, Кодкелден! Мы с тобой одной крови!
Вновь ударила молния. Голос Рамиреса, подхваченный холодным ветром, ударился в скалы и эхом понесся далеко в горы.
9
…Бренда вошла в прокуренный кабинет Моррана и, бросив неодобрительный взгляд на сидящего с сигаретой в зубах толстяка, поздоровалась. Фрэнк, разговаривавший по телефону, прикрыл микрофон трубки рукой и быстро шепнул:
— Привет!
Затем, снова вернувшись к разговору, он зажмурил глаза, глубоко вздохнул и, грубо выругавшись в трубку, бросил ее на аппарат.
— Извини, Бренда, — проговорил он, поморщившись, и, опустив ноги со стола, сел по-человечески и указал девушке на кресло напротив. — Эти остолопы из… Так вот, они совсем спятили!
— Тяжелый день? — посочувствовала девушка комиссару.
— Кошмар! — отмахнулся Фрэнк. А как наши дела с экспертизой?
— Вот то, что ты просил, — Бренда протянула десяток листочков и, немного помолчав, добавила: — Тут очень интересная вещь получается…
— Какая? — поинтересовался Морран, наклоняясь вперед и укладывая бумаги в папку с другими документами.
— Ну, во-первых, я пришла к выводу, что убийство было совершено не Толедо-Саламанкой, то есть не тем мечом, что нашли в гараже.
— Я в этом и не сомневался, — хмыкнул Фрэнк. — На мече не обнаружено следов крови. Но зато на нем нашли отпечатки пальцев. А они принадлежат потерпевшему. Так что…
Комиссар тяжело поднялся с кресла и, поправив пиджак, начал собирать бумаги, которые намеревался взять с собой.
— Ты уходишь? — спросила Бренда.
— Да. У меня, понимаешь ли, одно дело… — он устало посмотрел на девушку.
— Так… И ты даже не взглянешь на результаты экспертизы?
— Ну, извини, детка. Действительно, очень срочное дело. Сейчас я сбегаю к Двизлу и потом обязательно посмотрю. Ладно?
— Зайдешь к нему через десять минут, а?
— Никак не получится. К тому же он — шеф. У нас сегодня кроме этого безголового есть еще огромная куча дерьма, которую срочно надо раскидать. Извини.
— Можешь хотя бы оказать мне одну услугу? — попросила Бренда.
— Миллион, но не сейчас.