Я смотрела в его глаза, еще полные тепла и любви. Сейчас я погашу их и больше никогда не увижу того света, что помогал мне найти путь в темноте. Уставившись на Филиппа, я не могла заставить себя начать говорить.
— Ева? — переспросил он.
— Мы больше не можем быть вместе. — выдавила я. В горле встал ком. Руки дрожали, поэтому я спрятала их в передний карман худи.
— Ева, в чем дело? Я сделал что-то не то? Если ты все еще думаешь, что те фото новые, то прошу тебя… — он набрал воздух в легкие. — Я не вру. Они очень старые. Тогда мы еще даже не были знакомы. — Филипп подошел ко мне и протянул руки.
— Не нужно. — я отошла на шаг назад и выставила руку вперед, чтобы он не касался меня. Я не выдержу этого. Чувствовать его прикосновения и делать так больно — пытка. — Это не из-за фото в “Сплетнике”.
— Объясни, в чем причина. — он остановился и крепко сжал челюсти.
Я изменила тебе, Фил. Совершила то, что нельзя исправить. О чем очень жалею. Я поддалась на провокацию, как последняя идиотка, и переспала с другим. С тем, кто который год плел интриги за спиной у всех в школе. С тем, кто притворялся другом, а оказался самым настоящим кошмаром. Жалким и жаждущим внимания. Привыкшим получать то, что принадлежит другим. И он забрал меня у тебя, Фил. Поманил, а я позволила себя забрать. Разрушить все хорошее, что было между нами. Я все разрушила, Фил. Я так хочу рассказать все, но не могу. Не могу позволить себе так ранить тебя. Я предала твое доверие. Предала себя. И только мне жить с этой болью.
— Не думаю, что мы сможем остаться вместе, когда ты уедешь в Лондон. А еще я поняла… — мои глаза забегали, изучая его лицо. С каждым моим словом оно становилось все смурнее. — Я просто тебя больше не люблю. — спокойно ответила я, подняв подбородок наверх.
Дождь заморосил с большей силой. Мелкие мерзкие капли сыпались на лицо. В глазах стояли слезы, а ком все больше садил шею. Надо держать себя в руках. Реветь буду потом.
— Хорошо. — сказал он твердо. — Если ты так хочешь, то я не буду препятствовать.
Я не ответила. Не могла даже заставить себя посмотреть в его глаза. Не могла признаться, что совершила. Фил имел право знать правду, но я не нашла в себе силы, чтобы рассказать все. Да, я слабая. Но так всем будет лучше.
Резко развернувшись, я быстро зашагала в сторону дома. Кеды зачерпывали воду из свежих луж, отчего ноги моментально промокли. Плевать. Я не стала сдерживать свои эмоции и позволила слезам залить все мое лицо. Натянула капюшон на голову, чтобы скрыться от прохожих, странно озирающихся, когда я приближалась. По пути я не встретила никого из знакомых. Не хотела никого видеть. Я только что разрушила самое лучшее, что было в моей жизни. Самое светлое.
Интересно, чувствовала ли моя мать нечто подобное, когда уходила от нас? Или Игорь Сергеевич, когда изменял своей жене с Натальей и завел вторую семью? Чувствовал ли он угрызения совести? Хотелось верить, что каким бы плохим не был какой-либо человек, он всегда чувствует, что поступает неправильно или гадко. Все всегда происходит, потому что таков был выбор.
Я злилась. Безумно злилась на себя. На Вадима. Оглядываясь назад, я думала, в какие моменты я могла бы понять, что все это время это был Вадим? Когда он скрытничал и не давал сидеть за его компьютером? Когда почему-то самый первый начинал обсуждать с нами новые посты? Знала ли Лика? Может именно из-за этого они и расстались? Эти вопросы останутся без ответа, потому что я не хотела знать на них ответы. Я стремилась зарыть этот жалкий эпизод моей жизни так глубоко и далеко, чтобы даже через сотню лет археологи, нашедшие эти знания, не поняли, о чем они.
Но у меня никогда не получится это сделать. Я всегда буду жить со своим выбором.
10 лет спустя.
Мы могли бы свернуть горы вместе. Могли бы все это время быть вместе и уже, скорее всего, растили собственных детей. Мальчика, что постарше, и девочку, которую он оберегал. Так ведь все мечтают, да? Но решение, принятое десять лет назад, создало новый путь. Новую судьбу. А прошлым мечтам никогда не суждено сбыться.
Я сидела рядом с ним в шумном ресторане. В слишком тусклом свете, отчего плохо различала лица людей. Встреча выпускников — мое самое нелюбимое событие. Каждый пытался хвастаться: успехами детей, карьерными вершинами. Собой. Я лишь в очередной раз поняла, как неинтересна жизнь других. Мне тоже было чем похвастаться. Я работала руководителем отдела переводов в юридической фирме. Зарабатывала больше прочих. В моем подчинении шесть человек, каждого из которых я невероятно ценю. “Мои звездочки”, как любила говорить уже покойная Антонина Павловна. Она ушла всего за год до этой встречи.