- Кажется, я уже была в похожей ситуации, - наконец, выдавила из себя со смешком несчастная девушка.
- Я рад, что ты пришла в себя, - невозмутимо произнес Ричард и обернулся в поисках стула.
Коул же приблизился вплотную, наклонился к женскому лицу почти впритык и деланно обеспокоенно спросил:
- Как себя чувствуешь, детка?
- Удовлетворительно, - Линдси не знала, чему верить.
Ее голубые глаза настороженно смотрели на мужчину, не понимая, играл ли он или по-настоящему вернулся в положение бандита, имитировав нежные чувства по отношению к Эванс в прошлом. Мужчина сурово нахмурился и легко провел шершавой ладонью по девичьей щеке, мгновенно порозовевшей. Линдси неловко качнула головой, уходя в сторону, стеснившись происходившего, когда Алекс, вдруг неприятно рассмеявшись, прижался в поцелуе.
- Не стоит, - пробормотала под давлением чужих губ Эванс, не уверенная однако в том, что слова были услышаны. – Хватит. Хватит же, пожалуйста.
Коул продолжал целовать, обняв ладонями женские скулы, будто прикрывая от смешков окружающих, и становился все нежнее. Линдси, ощутив сладко-соленый вкус любимых губ, быстро поддалась касаниям и приподняла подбородок вверх. От прикосновений предательски закружилась голова и тихий стон, слышимый лишь Алексу, слетел с губ. Мужчина позволил себе зайти чуть дальше и, приоткрыв языком губы, столкнулся им с гибким девичьим в электрическом объятии. Эванс с трудом сдерживала желание разорвать путы и обвить Коула за плечи. Так же резко он замер и через секунду отстранился совсем, сделав несколько шагов назад к Стоуквеллу. Мужчина вытер показательно губы:
- Любопытно.
Его слова прозвучали настолько самодовольно, что немногие окружающие захихикали, заставляя Линдси вспыхнуть алым. Она сконфуженно опустила голову вниз, начав носком кроссовка расковыривать пол.
- Ладно-ладно, - хлопнул в ладоши Ричард. – Сейчас к нам присоединится еще один человек. Но так как тут уже есть его доверенное лицо, - его взгляд упал на Алекса, - начнем беседу без него.
- Ты имеешь в виду Бенджамина Стюарта? – неожиданно легко дался переход на личности пленнице.
Худощавый мужчина, разодетый в джентельменский костюм, полосатый галстук и остроносые лаковые ботинки, хмыкнул:
- О, да ты, оказывается, столько всего знаешь! Но нечего этим гордиться.
- Да, как и тем, что тебе тоже нужна эта чертова корона!
- Ты меня не боишься? – казалось, он удивлен.
- А стоит? Вы же все равно меня убьете. Какая уже мне разница?
Линдси сердилась все больше и больше, затмевая этим чувством холодный ужас, и сейчас только веревка сдерживала ее от яростного желания наброситься на бывшего начальника и задушить его, после чего застрелить ухмылявшегося предателя Коула.
- Есть же разные способы умереть…
- Что вам нужно от меня, если отбросить всю эту пафосную дребедень? Корона у вас, драгоценности и все остальное тоже. Что мешало оставить меня дома, а самим смотаться? Что я могла бы сделать? Заявить в полицию? Она бы мне не поверила. И, вообще, где Джим? Когда вы успели соединиться в одну команду с охранной фирмой?
- Теперь мы называем его по имени, - нежданно сварливо произнес Коул, вынудив Линдси затихнуть и удивленно посмотреть на него.
- Если бы все было так просто! – Ричард недовольно крякнул, ударяя тростью по полу, из-за чего деревянный кусочек отлетел и забился под карниз. – Джим нынче далеко.
Из голубых глаз мгновенно покатились горячие слезы, вынуждая опечаленную девушку беспрерывно моргать. Линдси с трудом сдерживалась от тяжелых всхлипов. Стоуквелл поморщился.
- Да не реви ты.
- Те два выстрела, что я слышала в доме – это ты убил его, да?
- Нет, это он застрелил, как раз-таки, одного из наших, - не менее раздраженно произнес Алекс. – А вот потом уже выстрелил Стюарт собственной персоной. Разумеется, он намеревался только ранить его, так как кое-кому нужны какие-то бумажки! Но случайность опередила пулю… Словом, лежит сейчас твой Купер, как бревно, в искусственной коме в частной клинике под боком.
- Как же я вас ненавижу, мерзавцы! Будьте вы прокляты.
Линдси надсадно выкрикнула первую попавшуюся в голове фразу, после чего горько разрыдалась из последних сил. Ей вдруг показалось, что впереди ничего нет, что ее ждет такая же глупая позорная участь, а о ней не будет и кому вспомнить, кроме родителей. Воспоминания о смерти Элен лишь усилили девичьи рыдания.