- Алекс, перестань. Достаточно, ладно? Я все понял, - Купер поднял руки вверх, будто сдаваясь, и вскочил на ноги. – Обещаю тебе, что все деньги будут возвращены в срок…
- Который кончился полгода назад? Джим, ты знаешь, что ты самый везучий должник в мире? Никто не похищал твою девчонку, не разделывал тебя на органы. Да тебе даже ничего ни разу не отстреливали! И ты еще смеешь выкаблучиваться, утверждая, что ты все вернешь?
- Алекс, послушай…
- Джим, милый, - вдруг раздалось со стороны шкафа, - пойди, наконец, на кухню и принеси эти чертовы деньги, потому что я, если ты забыл, стою здесь из-за тебя практически голая и вынуждена терпеть этого мерзавца в своем доме! Что бы кто ни говорил, ясно? – она бросила рассердившийся взор на обоих мужчин. – И, вообще, мне надо выпить, поэтому я пошла в гостиную.
Линдси отвернулась спиной, ожидая услышать взвод курка, но последовала лишь ухмылка. Девушка выдохнула, вконец замерзшая, и встала перед круглым столом, пытаясь одной рукой придерживать полотенце, а другой – откупоривать графин с джином и наливать его. В это время Коул держал под контролем пистолета пересчитывающего деньги Джима и тяжело вздыхал. Он очень жалел, что его наниматели – такие добрые люди, которые до последнего ждут возврата долгов. Он бы с радостью пристрелил парочку таких, как Купер. Алекс покосился на хрупкую фигуру девушки и довольно расхохотался про себя.
- Я помогу, держи уж свое полотенце.
Он появился за спиной, заставив Линдси вздрогнуть и покрепче схватиться за влажную ткань. Коул быстро наполнил два стакана почти бесцветной алкогольной жидкостью и, обхватив девушку за талию так, что ладонь легла на живот, схватил один.
- Алекс, не трогай ее, пожалуйста, ты же получил свое!
Почему-то Эванс услышала наигранность в голосе жениха вместо переживания. По-видимому, так показалось не только ей, ибо бандит лишь крепче прижал к себе девушку. По спине пробежал холод. Линдси едва сдерживалась от крика. Голос с хриплыми нотками раздался над самым ухом, когда чужие губы коснулись мочки:
- Что же ты? Бери, пей, сама же хотела.
- Джим, - чуть слышно произнесла Линдси.
- Боже, какая недотрога!
Алекс отпустил ее и отошел в сторону, уставился на пакет с деньгами, потом на белого как снег мужчину, по вискам которого стекал пот, и переметнул взгляд на девушку, залпом опустошающую стакан с джином. Поперхнувшись, она закашлялась. Вытерла губы ладонью и повернулась к недвижимым парням.
- Теперь я бы тоже хотела знать обо всем этом чудовищном безобразии.
Глава 2. Выходной насмарку
Ночь наступила неожиданно быстро. Лунные лучи тщетно стучались в закрытые окна. Задернутые наглухо непроницаемые шторы не позволяли проникнуть в обитаемый дом, где два человека сидели в гостиной на диване и разговаривали. Линдси переоделась в домашнее платье сразу после того, как незваный гость покинул дом, и тогда же вместе с женихом опустошила бутылку джина. Она смотрела на засыпающего Джима, остававшегося все еще в деловом рабочем костюме, и не могла прийти в себя. Девушка судорожно сжимала и разжимала пальцы, как будто это могло помочь разрубить водоворот событий.
Никакого романтического вечера не получилось. Никакой страстной любвеобильной ночи не будет. Линдси запрокинула голову назад, упираясь затылком в мягкую спинку дивана:
- А будет ли, вообще, еще что-то между нами?
Джим врал ей последние годы. Девушка поднялась и принялась ходить по дому, заглядывая с подозрением в каждое помещение: она была здесь счастлива, вкладывая душу в ремонт всех уголков здания, меняя под их с Джимом жизненный стиль. Эванс внезапно вспомнила о саде и издала тоскливый стон:
- Что же ты наделал, идиот? Что же ты наделал?
Он оказался должен еще пятьдесят тысяч долларов. Парень действительно перестал играть в азартные игры, посещать бои животных, но оказалось, что на смену одного пришло другое – ставки на спортивных играх, чемпионатах, все, что касалось соревнований и рекордов. Линдси никогда бы в голову не пришло, что такая зависимость тоже существует, что это – не выдумки художественных фильмов, а реальная угроза семейному благополучию. Девушка забралась на второй этаж и зашла в кабинет жениха. На столе у того стояла фотография в рамке, на которой были изображены влюбленные в обнимку во время метели. Эванс села на гладкую поверхность, задрав ноги, и зарыдала, прижимая к себе фоторамку, будто та была способна исцелять сердечные раны.
- Ненавижу тебя! – она с бессилием бросила фото в стену.