Жмудь Вадим Аркадьевич
Горечь победителя
Жмудь Вадим Аркадьевич
ГОРЕЧЬ ПОБЕДИТЕЛЯ
- Глупец! Ты с кем помыслил тягаться?
- Не я один, нас была сотня.
- Преступление, совершенное многими не перестает быть преступлением.
- Да, но мы не преступники.
- Вы переступили заповедь Господню, Азазел!
- А ты ли не был с нами, Рафаил?
- Я образумился.
- А я - нет.
- Потому я и говорю, что ты - глупец!
- Как знать, Рафаил?
- Ты останешься в этой пещере.
- И буду помнить свою любовь. Разве этого мало?
- Ты мог бы вернуться на небеса!
- Если бы я хотел это, я бы сделал это давно.
- Ты не послушался приказа.
- На то мне дана воля. Если бы я всегда должен был делать лишь то, что Он велит, то зачем же Он дал мне волю его ослушаться? Раз я могу ослушаться, стало быть, это - мое право.
- Зачем тебе это? К чему?
- Любовь не дает на это ответа.
- Любовь? Как может ангел любить земную женщину? Послушай, Азазел, все мы - грешны. Все заблуждались когда-то. Благо не в том, чтобы не заблуждаться, благо в том, чтобы отречься от своих заблуждений.
- Отрекаться сможет лишь тот, кто сам пришел в к выводу о своей неправоте.
- Ну, да! Конечно!
- А я такого вывода ещё не сделал. Уверен, что не сделаю никогда.
- За тебя подумали другие. Он решил за тебя, твое дело лишь повиноваться, иначе...
- Что иначе?
- Ты останешься в этой пещере навеки.
- То есть я останусь на земле. Это-то мне и нужно.
- У тебя не будет ни еды, ни питья.
- Ангелы в этом не нуждаются, и делают это лишь от скуки. Ты ли не знаешь этого? А мне уже никогда не будет скучно, ибо я вкусил жизни земной и любви женщины земной.
- Стоит ли земная женщина небесного блаженства?
- Да! Стоит!
- Но ведь у тебя её уже нет!
- У меня никто не отнимет права и возможности ей любить.
- Она умерла.
- Ошибаешься, она живет в сердце моем.
- Так и неси её в своем сердце дальше, только возвращайся на небо!
- Это невозможно. Кроме того, здесь всё напоминает мне о ней, а там все будет мне чужим. Нет уж, лучше я останусь.
- В пещере?
- Самые темные пещеры земли мне милей холодных и бесчувственных небес.
- Твое решение окончательное?
- Да.
- Глупец. Ты думаешь, что ты меня огорчил? Нисколько. Я заранее знал, что ты не согласишься. Я лишь исполнил свой долг, предлагая тебе одуматься. Поверь мне, без тебя на небесах не станет пусто.
- Свято место пусто не бывает.
- На твое место найдутся сотни желающих.
- И ты - среди первых.
- Меня и мое место устраивает.
- Не забудь маленькие изменения.
- О чем ты говоришь?
- Он разгневан на то, что люди стали рождать от ангелов.
- Этого больше не повторится.
- Конечно. Он примет меры.
- Глупости.
- Глупости оставлять в вас мужскую силу.
- Что?
- Да. Приготовься к тому, что тебе не захочется на землю больше никогда.
- Ты не можешь этого знать!
- Я научился читать в сердцах, а не только в думах. Сердцем я вижу больше, чем божественной силой. Так и будет. Все вы станете херувимами.
- Это ещё не известно. Зато мне точно известно, что ты умрешь.
- Быть может.
- Точно. Потоп прольется на землю, и ты утонешь в этой пещере, один, всеми забытый.
- Она будет помнить меня.
- Её нет.
- Откуда тебе знать? Где-то она есть. И в моем сердце она есть. Я буду с ней всегда.
- Твое "всегда" скоро закончится.
- Да, вероятно, но я до конца моих дней останусь самим собой, а вы лишитесь...
- Стоит ли говорить о том, что уже не может пригодиться?
- Оставь меня. Мне смешно с тобой спорить. Одиночество мне намного милее твоего общества.
- Прощай, раб. Прощай, червь ничтожный.
- Это ты мне?
- Тебе.
- Да-да. Как верно! Скажи ещё раз "Прощай, раб!" и добавь "Здравствуй, бог!"
- Ты безумен. Так тебе и надо. Ты заслужил свою участь.
- Как и ты - свою.
- Прощай, раб.
- Да. Прощай, ангел.
- Ну, то-то же!
- Прощай... Прощай навеки, ангел Рафаил, и здравствуй раб божий Рафаил.
* * *
... Когда воды Всемирного Потопа схлынули, из замытой тиной пещеры с трудом выполз изможденного вида мужчина. Он долго отплевывался от тины и грязи, а затем, войдя по пояс в прозрачные морские воды, он промывал лицо и руки, плечи и живот. Когда его руки опустились ниже, он весело улыбнулся, потом задрал голову к небесам и что есть силы закричал: "Здравствуй Азазел, хозяин своей судьбы! Хорошо ли тебе, раб Рафаил?".