Я потерял над собой контроль, как ты потеряла его сейчас. Ты видишь, моя дорогая Изабель, как сложно управлять этой силой? У тебя лишь часть её и посмотри, какой хаос кругом. Ты не можешь простить меня, ты обижена и зла и посмотри, что творится кругом — полная разруха, еще большая, чем была до этого. Ты ведь даже не понимаешь, как это происходит, как ты это делаешь, правда? Я дольше владею этой силой, и во мне её в разы больше, от того и последствия страшнее.
Тогда, наверное, я испугался. Впервые в жизни всё вышло из-под контроля. Я должен был отдать Айсу этот проклятый дар! Но он оставил меня, утащив и этих четверых с собой. Я сам не заметил, как полностью лишился своих сил, а лишившись их, превратился в старую развалюху — облезлую птицу, что теряет перья по дороге, поэтому так много времени у меня заняли поиски этой компании. И, кстати, спасибо тебе, твоя душа очень меня выручила — только благодаря ей я снова полон энергии.
Но мне не нужен этот рухнувший мир, мне нечего в нём делать, но и вам здесь не выжить. Вы сами вырыли для себя эту яму.
При этих словах ворон взмыл ввысь, теряясь на время в чёрных небесах.
Изабель вскрикнула, взмахнув белоснежными крыльями. Замерев на секунду, будто к чему-то прислушиваясь, она вскинула голову. В тёмном небе, где кровавое солнце зажигает небосвод, ворон оставался незаметным. Но вместе с новыми способностями Изабель получила и острое зрение — хоть в чём-то выиграла. Наклонив голову на бок, она выслеживала своего отца. Секунда и Изабель уже не девушка, а белая птица, что издав отчаянный крик, взлетела, чтобы через миг затеряться в лопнувшем на части небе.
— Нас всё меньше и меньше. — Грустная Марта сидела, наклонив голову. Она не боялась падающих камней — смерти давно перестала её страшить.
В тот момент, когда Роланд скрылся в огненном вихре, она не могла ни о чём думать, кроме того вернётся он к ней или нет. Волновал её Айс, мечтала ли она, чтобы он выжил? Она не знала. Глядя в удаляющуюся спину Роланда, она поняла, что все чувства к Айсу, которые ещё жили в ней, более не имели никакого значения — сейчас жизнь Роланда была для неё самой большой драгоценностью. Однако время шло, а из огня никто не выходил. Все тревоги прошлого, близкая смерть, обида на тех, кто её бросил, уступили место страху за жизнь Роланда.
— Марта, слушай, что нам делать? — оказавшаяся рядом Ингрид кричала в самое ухо, тормоша за худое плечо. Марта не чувствовала ничего, только животный страх и острую боль в сердце. Что делать, если Роланд не вернётся?
— Я не знаю, — раздраженно ответила Марта, резким движением смахивая руку Ингрид. Ей не нравилось, что её отвлекают от созерцания бушующего пламени, из которого в любую секунду, она верила в это, мог показаться знакомый силуэт. Единственное, чего она желала — чтобы все было по-другому. Она хотела, чтобы огонь погас, а из него появился живой и счастливый Роланд, а один или с Айсом уже неважно. — Отстань от меня, в конце концов.
Из раздумий вывел крик Ланса, снова призывающий на что-то смотреть, хотя Марта и не желала ни о чём слушать. Но Ланс схватил её в охапку, поваливая на землю.
В следующую секунду с неба упала большая белая птица.
За несколько минут до падения Изабель все-таки нагнала того, кого так сильно ненавидела. Ворон, гораздо больше и сильнее её, раскрыл крылья и завис в воздухе.
«Я ненавижу тебя, ты должен сдохнуть», — пыталась закричать Изабель, но голос не слушался. Но ворон, кажется, понял её, потому что в следующее мгновение она услышала его голос у себя в голове:
— Знаешь, дорогая моя, я вовсе не против такого исхода, но ты не в силах меня убить. Всё, что ты получила в наследство от меня — умение превращаться в птицу и разрушающую ярость. Но ты всё также уязвима, как и раньше. Извини меня, я не был тебе хорошим отцом. Мне никогда уже не стать хорошим, но я не хотел, чтобы так вышло. Но они сами виноваты в том, что всё так обернулось и теперь им за это отвечать. Не мешай мне, не нужно — тебе не суждено ничего изменить, милая наивная девочка.
Длинная, словно игла, молния, рожденная где-то в недрах небес, пронзила Изабель, разрывая сердце. Одна мысль пришла ей в голову во время последнего полета: «Я же совсем ещё не жила. Зачем всё это?» Но сознание затухало, пока полностью не погасло. Рухнув на землю, она уже не чувствовала боли. Мир наконец-то отпустил её.