— Это неважно, — сухо ответил мужчина, имея в виду место своей работы. — Горюнов? — снова спросил он.
— Ну да. А вы от кого?
— От… самогО, — сказал мужчина в рифму. — Пройдём в скверик, сядем?
Чудила какой-то, подумал Гоша, но клиентов он успел повидать всяких, да и делать было нечего. Они прошли в сквер, сели на скамейку.
— Кури, — сказал мужчина и вытащил сигареты.
— Спасибо, не курю.
Мужчина закурил, испытующе поглядел на Гошу.
— Ты должен нам помочь, — сказал он. — Георгий. — Имя было произнесено так, словно само его звучание бесповоротно предопределяло получение от Гоши помощи.
— Пожалуйста, — сказал Кандидов. — Я не против. Только вы же не говорите, чего у вас.
— Не у меня лично.
— Служебные мы обслуживаем по наряду, — сказал Кандидов.
— Георгий, — сказал мужчина, помолчав, — ты давно знаешь Чалкина?
— Он ваш знакомый? Чего ж сразу не сказали? У него машинка хорошая… «Дипломат» это, в общем, та же «Олимпия». Фирма что надо. У вас такая же, да?
— Георгий, — повторил мужчина, — дело не в «Олимпии»…
— А в чём?
Мужчина не ответил. Он глубоко затянулся сигаретой и поглядел на Гошу серьёзно и печально. Как Сикстинская Мадонна на картинке из «Огонька»…
И тут шофёр затормозил, их тряхнуло, и Гоша увидел, что сидит в чёрной «Волге», — он сразу понял, что в чёрной, по цвету капота, — и ещё в машине двое мужчин. Один смотрел на него умными усталыми глазами, в руках у второго была зачётка заочного юридического института и скрипка.
— Хочешь, сыграю? — спросил второй.
— Не надо, — сказал Гоша. — Куда мы едем?
— В детский парк имени Песталоцци, — сказал первый, и у него вдруг выросла борода.
— В парке хорошо, — сказал Гоша. — Там цветы.
Он был почти уверен, что опять его разыгрывают. Только, на этот раз, не братва из мастерской, а кто-нибудь из клиентов — хотя бы тот же Чалкин Владимир Семёнович, или профессор один: всегда шутить любит; пока машинку чинишь, маски разные напяливает и такие анекдоты отчебучивает!..
Тем временем машина свернула с площади на узкую улицу, подкатила к высокому массивному зданию, остановилась. «Подъезд № 7», — прочитал Гоша. Цифра «7» ему нравилась с детства… Ясно, профессор, опять подумал он. К другому, тоже профессору, привёз. А может, к академику: дом подходящий…
Мужчины потолковали о чём-то у входа и вот уже вместе с Гошей поднимаются по широкой лестнице. Один этаж, второй, на третьем входят в коридор — широкий, словно улица, и на ней ни души, как в мёртвом городе. Мужчины идут впереди, не оглядываясь, быстро и в ногу, словно на параде по Красной площади, Гоша за ними. Когда замедлял шаг, чуял, его подталкивает что-то в поясницу или пониже и заставляет держаться на прежнем расстоянии. Он даже раза два оглядел себя: не привязан ли? — оказалось, нет. Они шли и шли, и шагов слышно не было — как если бы летели над квадратным паркетом коридора… Направо, налево, ещё коридор… Вот и дверь, она открылась сама, как теперь в некоторых больших магазинах, её створки уходят в небо, конца не видно. За дверью — стеклянная перегородка, там сидит блондинка, словно манекен в витрине ЦУМа, налево — ещё дверь, обыкновенная, обитая чёрным.
Мужчины прошли сквозь дверь, как сквозь стену, Гоша за ними. Напротив двери — стол чёрной буквой «Т», с чёрными кавычками стульев, слева — чёрное тире дивана.
Что-то щёлкнуло: мужчины переключились с прямолинейного равномерного движения на другие его виды. Один уселся за поперечину «Т», другой опустился в кресло с левой стороны, вытащил сигарету и застыл. Третий остался у двери, в руках у него появился автомат Калашникова. Настоящий.
— Садитесь, — услыхал Гоша.
Он сел. Тот же голос продолжал:
— Фамилия, имя, отчество, год рождения, национальность, не служил, не состоял… Расскажите о ваших знакомых.
— Зачем? — спросил Гоша. — Неохота сейчас. Не надо…
— Надо, Горюнов, надо, генацвале, клянусь! — И у голоса вдруг появился грузинский акцент, а на носу пенсне. — Отвечайте: почему не дали выспаться в Голицыне детскому писателю Генитальеву, чьи произведения так необходимы народу?
— Он же на чужую кровать улёгся! И наблевал в комнате. Пьяный был.
— Не пьяный, а выпивши… Повторяю: много у вас приятелей? Отвечайте, или…
Он кивнул тому, кто с автоматом.
— Сейчас… Значит, так. Толик во дворе был — раз. Его топором убили… Потом Серёжка, Петька, Сашка, Гришка Левин. Он в Израиль уехал… Это из мастерской.