И вот тогда, когда, казалось бы, к мужчинам я не чувствовала ничего, кроме опасения, я встретила свою первую настоящую любовь.
Мы с Парижем познакомились в пивнушке, отмечая удачно сданную сессию. Он, как и я, гулял в компании друзей. Я была слегка захмелевшая, и мне нестерпимо хотелось снять своё яркое жёлтое пальто. Но под ним у меня было лишь учебное платье, испачканное краской, и мне было стыдно за неопрятный ученический вид, неуместный в подвальной пивнушке. Стыдно и жарко.
Мы встретились глазами – он поднял свою рюмку, на что я ответила тем же. Вот так всё начиналось: весело, наивно, смешно.
Счастлива! Счастлива!
Он стал моим первым настоящим мужчиной. Мы оба учились, оба были молоды и привлекательны. Он – на три года старше, так что и по уровню развития мы оказались приблизительно равными, и в спорах побеждал то один, то другой.
Я не стремилась к замужеству, и мне казалось, он на меня тоже серьёзных планов не имеет – я ведь художница, на таких не женятся. Но нет же, Париж предложил после окончания моей учёбы выйти за него замуж. Не спрашивая, кто был моим первым мужчиной и не выпытывая о семье. Он просто хотел разделить со мной свой жизненный путь.
Помню, в ответ я спросила: «Ты уверен?», потом: «Ты пьян?»… ну а потом я произнесла: «Да».
Я уже говорила, что была самой счастливой женщиной на планете?
Но, наверно, не бывает счастья для дочери вора и убийцы. Оно хранится в маленьких аккуратных посудинах для девушек со смешными именами и крохотными пухленькими пальчиками. Посудинки раскупориваются, счастье высыпается на голову «душечек», не способных оценить полученное, а остатки – таким, как я.
Видимо, лимит моего счастья исчерпался, когда спустя два года моего обучения в Мирны приехал Таир Ревокарт.
Таир… Отвыкать от его жестокости – как отдирать от сердца терновые ветки. Кровь пачкала тело, острые шипы впивались в мякоть моего сердца, от боли я просыпалась по ночам, в слезах, и помочь мне могло лишь одно лекарство – время. Оно меня и лечило, медленно, но старательно.
Я запретила отцу рассказывать мне о Таире Ревокарте, да и сама старалась лишний раз не натыкаться на информацию о говерне, но она (информация) лезла со всех углов, и невозможно было спрятаться от этого человека.
Я умела складывать дважды два, и вскоре осознала, что приезд в своё время Ревокарта в Древесны можно сравнить с убийством мыши при помощи артиллерийской пушки – слишком большая мощь для маленького городка. Он был советником президента и, как шептались злые языки, вторым человеком в стране. Правда, те самые языки регулярно утверждали, что мой отец – самая влиятельная личность после президента, и меня эта фраза хоть как-то, да успокаивала.
Иногда, устроившись вечером на своей узкой двухъярусной кроватке в комнате общежития, я вспоминала Таира, и мне казалось, что наша совместная ночь – это какой-то сон, не самый приятный, но и не кошмар, в чём я была убеждена раньше.
К тому же у меня давно начались отношения с Парижем, что тоже сильно повлияло на моё мировоззрение. Невольно я спрашивала себя: каким было бы моё поведение, окажись я в спальне Ревокарта сейчас?
И опять возникал вопрос: чем его могла заинтересовать неприметная девственница, которая и в постели-то ничего не умела? Мозг требовал мыслить конструктивно: ну не было у него причин выделять меня из толпы других! Я не была самой красивой, богатой и ни в коем случае не обладала ораторским искусством, чтобы заморочить голову мужчины восхитительными речами.
Я понимала: мне нужно поговорить с отцом и узнать всю правду, но в то время я всё ещё испытывала некую антипатию к Ричарду и постоянно откладывала этот разговор. Даже приезжая к нему домой, я сознательно избегала щекотливых тем. Возможно, мне просто хотелось обмануть саму себя и сделать вид, что Таир Ревокарт – лишь плод моей фантазии?
Не получилось обмануть! Информацию о том, что советник президента приехал в Мирны, мне передал шпион моего отца. Он рискнул, придя прямо в Мирную Академию и сорвав меня с занятий. С запачканными красной краской руками, я вышла в коридор, где меня ожидал Тритон.
Его звали Исаак, мы с ним виделись каждый раз, когда Ричард передавал мне письма или деньги. Между мной и Тритоном даже возникло какое-то подобие дружбы, и он рассказал мне, что его отец когда-то был очень богат, но потерял своё состояние из-за переворота в Конгрес-Магерах. Исаак винил во всём нашего президента Эммериха… ну, и Таира Ревокарта. Последняя ненависть нас с ним сближала…