Невероятно пронзительный кадр! Передать подобные эмоции – вызов не из лёгких, но я рвалась попытаться!
Замерев над книгой, невольно я спрашивала себя: что случилось с тем солдатом, удалось ли ему выжить?
– Неужели девушки твоего возраста увлекаются историей Белой Войны?
Таир Ревокарт! Он выхватил книгу из моих рук и повертел ею. В тот момент мне он показался невоспитанной обезьяной. Что за наглость – выдирать что-либо из рук чужого человека?!
Продавец покосился в мою сторону – ему жест мужчины наверняка выдался слишком интимным.
В груди копилось раздражение: мне только слухов не хватало. Я вздохнула и медленно произнесла:
– К счастью, девушкам моего возраста ещё не указывают на каждом шагу, что делать и чем интересоваться. Мы предоставлены сами себе.
«Главное, чтобы не лишились девственности раньше времени, ведь тогда у родителей не получится выгодно пристроить дочурку», – добавила мысленно. Но Ревокарту об этом говорить однозначно не стоило.
– Поразительно точное замечание, – он усмехнулся.
В тот день мужчина выглядел по-другому: чуточку свободнее, чуточку проще. И лишь взгляд, несмотря на улыбку на лице, оставался напряжённым. Я удивилась, как ему пришло в голову вырвать у меня из рук книгу. Уверена, с манерами Ревокарт знаком. Тогда что он себе позволяет?
– Ты читаешь подобное? – спросил он, рассматривая книгу.
– Нет, но я рисую подобное.
Вопросительный взгляд. Пришлось объяснить:
– Я увлекаюсь рисованием, а в этой книге есть несколько неплохих иллюстраций, чтобы срисовать. Но она слишком дорогая, так что покупать её я, увы, не буду.
– Зря. Я знаю автора, и эта книга очень хороша. Можно почерпнуть из неё много полезного. Ты интересуешься историей Белой Войны, Клара?
Именно из-за этой войны мы с мамой оказались в Древеснах. Нет, я ею не интересуюсь.
Но Ревокарт ждал ответа. Как всегда, он был насмешлив и самоуверен, как будто знал все мои секреты.
– Я… если позволите, мне нужно идти.
И, не дождавшись ответа, устремилась к выходу.
А вечером меня ждал сюрприз: к нам домой пришла посылка с книгой, которую я не купила. А в придачу – ещё одна, с репродукциями известных картин. Когда я увидела вторую книгу, то чуть не упала со стула: она стоила, как маленькая швейная фабрика.
Осложнялось всё тем, что подарок не удалось скрыть от родителей. Мафодий, увидев посылку, удивлённо приподнял бровь, а мама заулыбалась, наверное, представляя, как было бы здорово породниться с самими Ревокартами. У неё был другой менталитет, ведь мама происходила из известной состоятельной семьи, и даже спустя много лет она не примирилась с фактом, что для таких, как Ревокарт, её дочь – пустое место.
Я же была смущена вниманием взрослого влиятельного мужчины. Не нравится он мне, уверяла я себя. Взгляд у него был холодный, а поступки слишком властные. Я видела, как он себя ведёт с местными жителями. Казалось, он делает одолжение обитателям, просто находясь в городе, хоть мы его сюда не звали – сам приехал.
Я корила себя за первое впечатление, которое он на меня произвёл, и со временем пришла к выводу, что мне стоит избегать Таира Ревокарта.
Но до поры до времени я даже не верила, что у этой истории может быть продолжение, ведь не допускала мысли, что такой, как он, обратит внимание на такую, как я. Разница в положении, возрасте (лет пятнадцать, наверное), да и я не из тех, что сражают мужчин наповал.
…Начиналось всё безобидно: нас стали приглашать на светские рауты. Поначалу я списывала всё на то, что статус семьи повысился благодаря поступлению Яна в Академию, но вскоре уловила закономерность: где бы мы ни появлялись, присутствовал и Таир Ревокарт. Можно было предположить, что он посещает все светские рауты без исключения, но мне «доложили» – нет, не посещает. Говерн на балах – редкая птица.
Увидев его на приёме впервые, я сразу поняла, что мы не сможем и словом перекинуться – Ревокарт был осаждён людьми со всех сторон, каждый так и норовил завести с ним светскую беседу. Да и с чего бы ему со мной разговаривать? Но он удивил всех (в первую очередь – меня), когда оставил свою компанию и подошёл ко мне.