«Ладно, – Ирина Леонидовна задумчиво растирала виски кончиками наманикюренных пальцев, – зато Володя теперь будет рядом. Может быть, все еще и наладится. Самое главное, чтобы не пил. А там, может, и женится на какой-нибудь приличной женщине. В Москве дефицита в невестах нет. Только вот Лизонька… Как Лизу жалко!»
Секретарша Верховцевой Карина была признанной красавицей министерства. Мужчины на знаки внимания для нее не скупились. И демоническая слава ее начальницы только добавляла Карине козырей. Чтобы узнать о планах или настроении Верховцевой, служащие, которые в большинстве своем были мужчинами, пытались подольститься к Карине с мелкими подарками и комплиментами. Но именно по этой причине Карину недолюбливали девушки. Общались с ней вежливо, но прохладно.
Поэтому Карина удивилась, когда Люда из отдела планирования уже второй раз подряд пригласила ее выпить кофе. Раньше такого дружелюбия со стороны Люды не наблюдалось. Девушки болтали о модных трендах в макияже, когда Люда небрежно заметила:
– Что-то у косметолога нашей руководительницы в последнее время рука испортилась. Раньше кожа такой идеальной казалась, а сейчас даже синяки небольшие на скулах. Наверное, уколы плохо сделали. Да и мешки под глазами появились.
Карина заметила на себе вопросительный взгляд Люды и немного смутилась:
– Наверное… Я как-то не присматривалась.
Изменения в поведении и во внешности руководительницы были заметны не только Люде. Собранная и пунктуальная, Верховцева стала появляться в департаменте не раньше девяти часов. По возможности она отменяла утренние совещания и засиживалась в кабинете вечерами. Проницательный, чуть прищуренный взгляд стал рассеянным. Казалось, она смотрела внутрь себя. Абонемент в фитнес-клуб остался лежать в летней сумке, хотя октябрь уже подходил к концу. Теперь Верховцева не только обедала, но и ужинала в министерской столовой. Преданная Алина Сергеевна чаще всего оставалась рядом с подругой. И даже свою священную обязанность – забирать из садика маленького внука – она передоверила супругу.
Ирина Леонидовна жертвы не принимала и требовала от Алины Сергеевны уходить домой пораньше, но та упорно качала головой и просто сидела рядом. Слушала, если подруге хотелось выговориться, искренне и немного неуклюже ее утешала и мучительно придумывала, как найти выход из сложившейся ситуации.
В тот день за окном бушевал промозглый ноябрьский ветер. Качественные стеклопакеты не пропускали шум, но гнущиеся во все стороны тонкие ветви рябины во дворе министерства точно передавали картину осеннего ненастья.
На одном из объектов, за который отвечал департамент Верховцевой, обанкротился генеральный подрядчик. Информация об этом поступила вовремя: договор был заключен, но основные работы еще не начались. Кроме того, на столе у чиновницы лежало предложение о выкупе доли крупного частного застройщика. В данной ситуации Верховцевой было проще предложить соответствующему ведомству провести госторги по продаже и как можно скорее забыть о проблемном активе. Однако не все в министерстве были согласны с ее позицией. Непрерывные совещания длились с самого утра. Верховцева пропустила обед и чувствовала неприятное урчание в животе. Еще и давящая боль в голове, которая не снималась даже спазмалитиками. Наконец последнее совещание закончилось. Верховцева победила – она решительно поставила на документе свой росчерк: «Отказать. Дальнейшего развития не предусматривает» и передала объект в комиссию по кадастровой оценке.
Когда Ирина Леонидовна встала из-за стола, стрелки приближались к девяти часам. Она взялась за смартфон, чтобы вызвать водителя – еще час назад отпустила своего секретаря, – но с удивлением заметила, что в окне ее лучшей подруги, Алины Сергеевны, еще горел свет.
«Ах, ну да, отчетный период. Хотя все равно странно. Обычно Аля сдает все своевременно и без проблем», – подумала Верховцева и решила зайти за подругой, чтобы предложить подвезти ее до дома. Когда подошла к кабинету Алины Сергеевны, то услышала из-за двери знакомый оправдывающийся голос:
– Да ты пойми, не могу я ее бросить. И не говори так про нее, никакая она не стерва, а несчастная женщина. Да, именно несчастная. Ее пожалеть надо. Я ведь тебе уже рассказывала, какая у нее беда дома. Ну и что из того, что она сама виновата? Мы все не святые. Ваня, ну как ты не понимаешь, ей ведь даже словом перекинуться не с кем! Да ты что?! Какая от него помощь? Она его боится уже. А сегодня еще и на работе проблемы. Она, конечно, молодцом, держится, но я же вижу, как она на глазах превращается в старуху. Ты сам перекуси чем-нибудь, а я часам к одиннадцати приеду, как ее дождусь.