Юна находилась в ванной комнате слишком долго, об этом свидетельствовал третий почти допитый стакан обжигающей жидкости. Юнги начал беспокоиться, сначала просто взволновано поглядывая в сторону ванной. Поднявшись с места и подойдя к двери, он слышал, как бежала вода, но чувство тревоги не покидало. Он тихо постучал в дверь, но ответом ему была лишь тишина.
— Юна, ты в порядке? — спокойно спросил он, прислоняя голову к двери, чтобы лучше слышать, но девушка не отвечала, сея в душе тревогу.
В голову полезли самые ужасные мысли. Вдруг она что-то сделала с собой? Ведь в таком состоянии человек способен на всё, что угодно. Тем более, после всего, что с ней случилось, и Юнги вовсе не был уверен, что знает всё. Он начал тарабанить в дверь, но результат был тем же, что и несколько минут назад. Тишина, оглушающе болезненная, с привкусом отчаяния и запахом поражения. Ничего не оставалось, кроме как сломать эту чёртову дверь, и да простит его Намджун! После нескольких сильных ударов плечом та наконец-то распахнулась, впуская Юнги внутрь. Но то, что он увидел, заставило его сердце сжаться от боли и чего-то ещё, но он пока сам не понял от чего именно.
Юна сидела в душевой под струями воды, обнимая свои ноги и упираясь лбом в колени. По её телу стекали прозрачные ручейки, а тонкая ткань её халата местами прилипла к телу, оставляя неприкрытыми плечи и бедра. Её тело подрагивало от беззвучных рыданий, и парень застыл на месте, не зная, что делать. Потому что он понятия не имел, как прекратить её страдания, которые продолжались даже вдали от Чимина, хотя, казалось бы, должны прекратиться.
Немного отойдя от шока, Юнги взял полотенце и подошёл к девушке. Выключив воду, которая, к счастью, была тёплой, он присел рядом, не решаясь прикоснуться к ней и замирая на месте.
— Прошу, оставь меня, — прошептала Юна, не подымая головы, когда неожиданно почувствовала, как Юнги укутал её в полотенце, заключая в свои объятия. Не те, от которых мороз по коже, а тёплые и приятные. Объятия, которые умиротворяли и в которых хотелось спрятаться, как под одеялом.
Вот только возможно ли спрятаться от реальности?
— Юна, — начал мужчина, прижимая к себе крепче и не боясь намочить свою одежду. — Прошу, расскажи мне, что тебя тревожит? Я хочу понять, — делая небольшую паузу, а затем продолжая более тихо. — Я хочу помочь.
— Юн, — начала она, глотая подступивший ком, который снова возвращался. — Прости меня, — шептала она, цепляясь руками за мягкое полотенце. — Чонгук… — с болью в голосе и таким натуральным отчаянием. — Это все Чимин! — срываясь в рыданиях, полных боли и раскаяния. — Я ничего не знала, — хватаясь пальцами за его рубашку и прижимаясь ближе, чем было позволено правилами этикета. — Я, правда, ничего не знала…
Юнги гладил её по спине и старался успокоить, поражаясь тому, что Юна выложила ему правду. Ведь даже сейчас в глубине души он понимал, что она могла быть с Чимином заодно тогда. Разногласия могли появиться только сейчас, он понимал это где-то на задворках сознания, но не верил в это, плотнее укутывая маленькое тельце в полотенце.
— Теперь все будет хорошо, — тихо говорил он, не зная, что ещё можно сказать в такой ситуации. — Этот ублюдок больше никого не тронет, обещаю, — почему-то хотелось защитить её, это было почти на уровне инстинктов, но всё же.
Юна отстранилась и судорожно убрала с лица свои мокрые волосы, которые неприятно липли к коже. Взгляд девушки скользнул по знакомому лицу, будто не узнавая его. Что смогло заставить его изменить своё мнение, ведь ещё несколько часов назад он язвительно усмехался, спрашивая её о счастье? Что-то должно было случиться, чтобы произошли такие изменения, но… что?
— Юн, — начала неуверенно Юна, шмыгая носом и пряча глаза за длинными ресницами. — Я не могу его бросить, — прошептала она с поникшей головой.
— Почему? — спросил он как можно спокойнее, стараясь держать себя в руках и выслушать её. — Не бойся меня, — вытирая маленькую слезинку, которая незаметно устремилась вниз по щеке.
— Я… — шмыгнула носом Юна, закусывая губу и чувствуя, что вот-вот снова заплачет. — Я не могу, — замешкалась она, стараясь выбраться из кольца его рук. — Я, правда, не могу, прости.
Юнги стремительно выдохнул, в бессилии опуская голову, совсем не обижаясь на её слова и даже понимая причины её недоверия.
— Не возвращайся к нему! — прошептал, хватая за плечи и заставляя вскрикнуть от неожиданности. — Прости, — более мягко. — Тебя же ничего не держит рядом с ним, не возвращайся к нему.
— Ты не прав, — вырывалась она, закрывая лицо руками, чтобы он не видел её позорных слёз. — Компания отца держится на плаву только благодаря ему, — выплёвывает более резко, чем хотела. — Моя семья потеряет последний доход, и у нас не останется ничего.
— Гордость, — прошипел Юнги, отпуская девушку и позволяя ей бессильно уронить голову на колени. — Нет, не слышала? — слишком грубо, зато правда. — Ты терпела этого урода только из-за этого? Разве это того стоит? — хватая её за руку и показывая израненные запястья, которые для него казались дикостью, а для неё это было более, чем обычно.
— Да! — будто крик души, вырываясь из его рук и ударяя его в плечо. — Это того стоит! Юнги, гордость — это только слово, не более, когда дело касается близких тебе людей. Потому что у моей семьи нет ничего, — обречённо и с горькой ухмылкой на губах. — Зато это всё есть у Чимина, и он охотно делится этим, — отводя взгляд в сторону, чтобы не видеть его выражения лица.
На мгновение прикрыв глаза, до Юнги наконец-то дошёл смысл её слов.
Противно.
Как низко может пасть этот ублюдок? Юнги казалось, что он и так уже на дне. Видимо, нет. Чимин по уши увяз в грязи и тянул за собой Юна, обламывая ей крылья, которые она безуспешно пыталась сохранить.
Юнги думал, что знал всю правду, которая заставляла её оставаться с этим уродом, не догадываясь даже, что есть ещё кое-что. И когда он узнает об этом, станет в тысячу раз больнее, чем сейчас. Даже в миллион, возможно.
— А я, — он запнулся, обдумывая то, что хочет сказать. — Могу чем-то помочь? Ведь можно найти спонсоров, и компания снова займёт достойное место на национальном рынке. Джин может помочь с этим, — продолжал размышлять Юнги, высказывая всё, что только смог придумать. — Я бы мог…
— Дело не только в этом, — выдохнула Юна, вытирая влажные дорожки от слёз руками. — Юнги, ты не можешь помочь, прости.
Юнги схватил её за плечи и посмотрел в убитые горем глаза. Его так раздражала вся эта ситуация в целом, и он твёрдо намерен узнать правду.
— Почему нет? — недоумевал он, заглядывая в покрасневшие глаза. — Скажи мне, почему это должна быть эта мразь? Он же убьёт тебя, как только ты переступишь порог! — кричал, стараясь хоть как-то контролировать себя. — Юна, скажи мне, в чём дело?
— Отпусти меня, — стараясь вырваться, но его руки лишь сильнее сжимали чужие плечи, заставляя морщиться. — Пожалуйста, мне больно.
— Почему ты с ним?! — встряхивая и натыкаясь на испуганный взгляд. — Просто скажи мне, блять! — заставляя невольно вжать голову в плечи.
Он пугал её.
— Потому что мой отец болен! — выпалила в ответ, совсем не контролируя то, что срывалось с языка. — Потому что ему предстоит сложная операция, — более тихо и жалобно. — Потому что у меня ничего нет, чтобы ему помочь, — охрипшим голосом. — Потому что это больно, — ударяя в грудь маленьким кулачком. — Видеть, как он умирает, понимаешь? Я так не могу, — поднимая на него мутный взгляд. — Я забываю, что такое гордость, когда вижу его приступы, которые случаются всё чаще! — позволяя слезам безвольно стекать по щекам. — Да я готова ещё долго терпеть унижения и даже не сопротивляться, только бы операция прошла успешно, понимаешь?! — в истерике закрывая лицо руками. — Пусть он хоть убьёт меня, я позволю это!
— Зато я не позволю, — твёрдо заявил Юнги, протягивая руки к девушке и обнимая её. — Юна, мы придумаем что-то, слышишь? — легко тряс девушку, чтобы привести в чувства, но не напугать. — Я обещаю тебе…