— У меня много работы, — прошептал Юнги, устало потирая переносицу. — Идите без меня, — он знал, что сейчас лгал не очень искусно, но в клуб, где толпы пьяных и возбуждённых тел стараются подойти ближе и выблевать тебе свою душу и свои хреновы проблемы, идти совсем не хотелось.
— Нуна, — обратился к девушке Тэхен, умоляюще заглядывая в глаза напротив. — Идём с нами, будет весело, — непринужденно подмигивая ей.
Юна растерялась на мгновение, осматривая присутствующих и понимая, что может оскорбить их своим отказом, поэтому неловко закусила нижнюю губу. Она терпеть не могла клубы и бары, поэтому постаралась ответить как можно спокойнее и не оскорбить людей, ставших для неё родными всего за несколько дней.
— Ох, ребят, это не для меня, — нервно посмеиваясь, потому что танцевать — это последнее, что ей бы сейчас хотелось. А сидеть в душном помещении — и подавно. — Идите, развлекайтесь!
Чонгук улыбнулся про себя, потому что в голове промелькнула мысль о том, что Юнги с Юна просто необходимо остаться вдвоём. Поговорить и отпустить старые обиды. И, кажется, сегодня тот самый день, ведь мама Тэхена тоже уйдёт из дома, ссылаясь на встречу со старыми подругами, которые в Сеуле проездом.
Толкая локтем младшего, который всеми силами старался уговорить Юна пойти с ними, Чонгук наиграно улыбнулся, бросая безмолвные намеки оставить эту пару наедине. Хотя бы на немного. Потому что между ними чувствовалось напряжение. Они долго не общались, и теперь сложно всё восстановить в прежнем виде. Так, как было до того дня, когда их дружба треснула по швам, а обида достигла точки невозврата.
— Ащщ, ты чего? — непонимающе возмущался мелкий, когда Чон снова пихнул его локтем под рёбра.
— Иди, собирайся, — сказал Намджун, который без слов понял, о чем хотел сказать Чон. Они знакомы так давно, что слова — это просто дополнение, а вовсе не средство общения.
Когда дом наконец-то опустел, в гостиной повисло неловкое молчание, которое никто не стремился прерывать. Юнги достал из мини-бара бутылку виски и уселся на диван, наливая золотую жидкость в стакан и сразу выпивая половину. Он устало откинулся на спинку, на мгновение закрыв глаза. Юнги будто чувствовал на себе укоризненный взгляд Юна, поэтому слегка приподнял уголки губ в полуулыбке. Он оказался прав, потому что, подняв веки, столкнулся с янтарными глазами, которые смотрели прямо в душу, переворачивая там всё к чертям собачим.
— Не смотри на меня так, — хрипло сказал Юнги после долгого молчания. — Мне сейчас это необходимо.
Юна не могла знать всего, что происходит в его голове, но по выражению лица было ясно… сейчас ему паршиво. Она не любила алкоголь, но сегодня захотелось выпить. Не за компанию. А потому что тоже была подавлена. Потому что тоже понимала, что это нелегко. Всё это совсем непросто. Жизнь вообще трудная штука. И если люди пьют, чтобы расслабиться, притупить боль или от желания забыться, тогда ей подходит. Всё внутри горит и нужно залить это хоть чем-то спасительным. Алкоголем, если слезами не получается.
Юна подошла ближе, плеснула виски в другой стакан и отпила немного. Юнги удивился такому жесту, ведь знал, что «резко негативное» и что «ни капли в рот». Он внимательно скользил взглядом по её лицу, когда она опрокидывала в себя порцию «мнимого лекарства». Поморщившись от жжения глотке, она облизала губы языком, стараясь не подать виду, что ей не нравится. Юнги усмехнулся про себя.
Девочка выросла.
— Не смотри на меня так, — повторила его же слова Юна, морщась от горького привкуса, который оставался во рту. — Мне тоже это необходимо.
После этого, некоторое время они просто молчали, не решаясь заговорить. Не знали, с чего начать и чем закончить. Было слишком много чувств и слишком мало слов.
— Ты в порядке? — вдруг тихо спросила Юна, пялясь в пустой стакан, который перекатывала в руке вот уже несколько минут.
«Это должен был я спросить», — отчего-то подумалось Юнги, а вместо ответа он просто кивнул головой.
— Юн, — послышалось тихое, от чего мурашки пробежали по коже парня, неприятным холодком оседая на кончиках пальцев. — Я не могу знать наверняка, — запинаясь на секунду от страха быть неправильно понятой. — Но к этой истории с плагиатом может быть причастен Чимин. Он способен на такое, — крепко сжимая стакан в попытке унять дрожь в руках, но Юнги не придал никакого значения этим догадкам, полагаясь на свою интуицию.
— Как ты жила все эти годы? — неожиданно выдал Юнги, неловко рассматривая свои пальцы.
Девушка грустно опустила голову, позволяя волосам упасть наперёд и закрыть бледное личико. Как ответить на такой сложный вопрос? Она встала с дивана и подошла к окну, ведь не хотела, чтобы Юнги увидел, как заслезились её глаза. Она так ничего и не ответила, продолжая молча высматривать что-то за окном.
Юнги хотел получить ответы на многие вопросы, но понимал, что ей больно и она медленно умирает с каждым подобным вопросом, так и не ответив ни на один. Как заставить ее говорить и при этом не ранить такие нежные чувства? Кажется, Юнги знает. Он всегда это знал.
Юна задумчиво наблюдала, как Сеул медленно погружался в сумерки, загораясь миллионами разноцветных лампочек. Она так хотела рассказать всё ему. Как раньше. Честно, хотела. Чувствовать тёплую поддержку в простых словах, которыми Юнги никогда не разбрасывался просто так. Но между ними была стена, которая строилась на протяжении долгих лет и уже успела окрепнуть настолько, что сломать будет трудно. А так хотелось вернуться в прошлое, в мир без боли и вот этих взрослых проблем.
Возможно ли это?
Вдруг раздался звук музыкального инструмента, и девушка вздрогнула, чувствуя, как в уголках глаз скапливается солёная влага. По дому разлилась приятная мелодия, сотканная из желания услышать и быть услышанным. Такая красивая и до боли знакомая. Юна медленно обернулась и взглянула на Юнги, который непринуждённо бил по клавишам своими длинными пальцами. Это была их мелодия. В голове вспыхнули воспоминания, как он учил её играть на пианино. Всего одну песню, но незабываемую… До сих пор помнит.
Девушка неуверенно подошла ближе и услышала бархатный голос Юнги, который сливался с музыкой, захватывая в мир воспоминаний о другом времени, когда они доверяли друг другу.
— Ты помнишь? — говорил он, не отрываясь от клавиш и слыша тихое «Да» на выдохе, от чего мурашки пробегают по телу. — Тогда сыграй со мной, — спокойно говорил тот, не видя, как Юна за его спиной начала нервничать и заламывать себе пальцы в попытке унять дрожь.
— Я очень давно не играла, — оправдывалась она неловко, облизывая пересохшие губы. — Получится ли?
— Давай узнаем? — обернулся к ней Юнги и протянул свою руку, приглашая присесть рядом.
И она села.
Они не знали, сколько времени провели за роялем, нажимая на знакомые клавиши. Напряжение сменилось легкостью и улыбками. Наконец-то они стали вести себя свободно и непринуждённо, позволяя себе отпереть металлический замок на сердце и снова пригласить кого-то внутрь. Может, в этом была заслуга алкоголя? Или просто им всегда было хорошо рядом друг с другом? Юнги видел, как улыбалась Юна, и, кажется, это делало его счастливым. Он и сам не заметил, как начал смеяться, реагируя на неумелые движения девушки. Она нажимала не на те клавиши, от чего нервничала, шипела, а порой испуганно махала руками, но пробовала снова и снова. Совсем не изменилась. Ни капельки.
Юна искренне радовалась, ведь могла снова почувствовать инструмент под своими пальцами. А Юнги беззаботно подпирал свою голову, любуясь этим зрелищем. Любуясь улыбкой на лице напротив и звонким смехом, наполнившим комнату вместе с легкими звуками рояля.
Наконец, девушка посмотрела в сторону и увидела напротив умиротворенное лицо. Такое доброе и беззаботное. Странно, но это совсем не напрягало, а только радовало. Всё же они так и остались друг для друга «кем-то важным», вот только… кем?