Доброй всем ночи и приятного прочтения!
Юна уже подъезжала к дому, а в голове беспорядочно метались мысли, вызывая дрожь во всем теле и лёгкое головокружение. Что произошло? Почему Чимин в больнице? Как отец узнал о её местонахождении? Она всей душой надеялась, что с ним все в порядке, и чувствовала, как сердце сжимается в груди от непонятных чувств.
Самые разные вопросы сейчас вертелись в голове, тяжелым грузом оседая глубоко внутри. Юнги… Как он мог так поступить с ней? Обида подступала к горлу новым комом из невыпущенных наружу слёз. Он должен был понять ее. Или ей просто хотелось, чтобы он понял и поддержал? Он ведь знает, как это страшно и больно — терять родных. Так почему он так жесток? Почему поступает с ней так? Юна никак не могла понять его поведение, потому что оно было в край нелогичным. Он ведь был так искренен с ней… Или нет?
Боже, кажется, она сходит с ума. Он просто использовал её. Юна грустно усмехнулась своим мыслям и уставилась на ладони, сложенные сейчас на коленях. Оказывается, это больно. Даже больнее, чем руки Чимина на её теле. А она уж было подумала, что больнее и отвратительнее в этом мире ничего нет. Снова ошиблась. В который раз. Больше ничего не будет. Потому что Юнги ясно дал понять, что всё кончено. Навсегда. И уже вряд ли они смогут объясниться. И уже вряд ли что-то станет лучше.
Как только автомобиль остановился, Юна выбежала из него, спотыкаясь и чуть ли не падая на землю. Она в спешке обернулась к водителю такси и жестом показала, что сейчас вернётся. Войдя в дом, девушка застала там только испуганную горничную, во все глаза смотрящую на неё.
— Госпожа-а-а, — протянула Буйон со страдающим видом и бросилась к Юна, останавливаясь всего в паре шагов. — Где же вы были? Такое несчастье случилось! — всхлипнула, поднося ладонь к дрожащим губам.
От этих слов в глазах потемнело, а ноги угрожали в любой момент подкоситься. Она приготовилась к худшему, перебирая в голове самые разные варианты. Додумывать, накручивать себя всегда получается лучше.
— Хозяин сейчас в больнице, он в тяжелом состоянии, — продолжала горничная, хватаясь за рукав ее рубашки. — И ваш отец… — всхлипнула и громко шмыгнула носом.
— Что с ним, Буйон?! — нервно выдыхая и судорожно хватая девушку за плечи, спросила Юна. Ей было плевать, что сейчас она слишком резкая с горничной. Плевать, что та не виновата ни в чём.
Буйон немного растерялась от такого напора и даже перестала тереть покрасневшие глаза руками. Неужели госпожу совсем не беспокоит состояние здоровья Чимина? Почему создавалось впечатление, будто Юна волновалась именно за отца? Точнее, только за него… Наверное, всё потому, что так и было на самом деле.
— Он в по-порядке, — немного заикаясь, начала горничная. — Они с госпожой Ли отправились в больницу. Вы разминулись. Но… — девушка на секунду замолчала, нервно растирая свои пальцы, а потом совсем тихо продолжила. — Он очень злился на вас.
Юна покачала головой, с трудом проглатывая ком в горле. Конечно же, он злился. Он ведь не знал, что приходилось терпеть его дочери, поэтому и злился. Для него Чимин всегда был идеальным, с какой стороны не посмотри. И Юна, родная дочь, меркла на его фоне. Всегда.
Она тяжело выдохнула, закрыла глаза и постаралась собраться с мыслями, которые всё время путались и не давали возможности сосредоточиться на чём-то одном.
— Ты знаешь, в какой больнице Чимин? — спокойно спросила Юна горничную, на что та уверенно кивнула.
— Отлично, — выдохнула она и поспешила в свою комнату под ничего не понимающий взгляд Буйон.
Она стремительно подбежала к комоду и начала перерывать свои вещи в поиске наличных денег, которые всегда хранила на всякий случай. И вот, кажется, этот день настал. Судорожно сгребая в сумочку все необходимое, она сбежала вниз по лестнице, ударяясь рукой об перила и зашипев от резкой боли. Ну почему всё так? Она громко чертыхнулась, подходя к горничной, чтобы узнать адрес и отправиться в больницу…
Юнги краем уха слышал, как открылась входная дверь и как спустя некоторое время послышался шёпот ребят из прихожей. Будучи в хорошем расположении духа, парни думали, что и дома их ждёт что-то не менее хорошее.
— Думаешь, они помирились? — спросил тихонько Тэхен, но Чонгук заставил его замолчать, шикнув и добавив вполголоса:
— Тише ты, они, наверное, ещё спят!
Ребята бесшумно прошли в гостиную и застыли на месте с нечитаемыми выражениями лиц. Юнги с самого утра распивал крепкий алкоголь в гордом одиночестве. Даже зная творческую натуру друга, это не могло не шокировать. Чонгук первым пришёл в себя, делая вид, что вовсе не озадачен:
— Хён, что-то случилось? Ты в порядке? — непонимающе спросил он, замечая, как друг лишь ухмыльнулся и приложил стакан к губам, выпивая содержимое залпом. Поведение странное. Даже для Юнги. — Вы что… — осторожно продолжил тот, замечая грусть на лице друга. — Поссорились?
Поссорились?
Это так называется?
Юнги откинулся на спинку дивана и как-то странно улыбнулся, уставившись в потолок. По его лицу можно было прочитать: «Дело-дрянь». Он размышлял о чём-то и явно не мог найти ответы на свои вопросы, которые роились в голове, вызывая лишь беспомощную улыбку и лёгкое покалывание в сердце.
— Чонгук, — еле выговорил старший, переводя на него взгляд и приподнимая уголки губ в кривой усмешке. — Она сбежала к своему садисту, представляешь? — истерически посмеиваясь и прикрывая рот ладонью, продолжал. — В чем смысл? — непонимающе разводил руки в стороны, пытаясь найти ответы на интересующие вопросы. — Жалость? — хмыкнул. — Я мог бы это понять, она всегда была мягкосердечной, но разве он заслуживает прощения после того, что сделал? — Юнги сильно ударил кулаком по столу, от чего всё, что стояло на нем, подскочило в воздух на долю секунды и потом с грохотом свалилось обратно. — Но нет, это даже не жалость, — отвращение появилось на его лице, и он постарался скрыть его за едкой ухмылкой. — Она сказала, что любит его, — и снова смешок в кулак. — Наверное, любит пожёстче, — сделал вывод, усмехаясь собственным мыслям. — Они друг друга стоят, — взял в руки бутылку со спиртным. — Пусть идут к черту! — сделал несколько глотков прямо из горлышка и снова засмеялся, вытирая губы тыльной стороной ладони.
Парни всё никак не могли понять Юнги. Да и вряд ли был смысл понимать его сейчас. Он с трудом разговаривал и был явно не в себе. Скорее всего, за него говорила обида и злость. А Чонгук стоял и думал только о том, что эти двое снова не так поняли друг друга и просто нужно разобраться во всем. Ведь он видел, что Юнги и Юна любят друг друга. Или не любят?
Одно было ясно.
Все не может закончится вот так…
Юна залетела в приемное отделение, совсем не глядя по сторонам, и поэтому не заметила девушку с короткими волосами, шедшую немного впереди. Она спешно извинилась и побежала к лифту, даже не догадываясь о том, что эта незнакомка направляется в ту же палату, что и она. Потому что это была та самая свидетельница по делу Чимина.
Ёнджу шла медленно и убеждала себя в том, что все сделала правильно. Просто не могла иначе. Она оплатила счета Чимина, не смотря на то, что эти деньги копила почти пять лет. Ёнджу мечтала покинуть родную страну. Мечтала сбежать от своего жалкого существования и зажить новой жизнью, без всех этих оскорблений и нищеты. Видимо, теперь это так и останется мечтой. Несбывшейся мечтой. Но лучше так, чем позволить невинному человеку умереть. Из-за неё.
Ёнджу подошла к лифту и увидела, как незнакомка, с которой она столкнулась несколькими минутами ранее, отчаянно нажимала кнопку вызова несколько раз, умоляя лифт ехать быстрее, но тот продолжал размеренно опускаться.
Когда они приехали на один этаж, Ёнджу остановилась, замечая, что у палаты Чимина кто-то был. Это заставило замереть на месте. «Родственники, наверное, — подумала Ёнджу, но когда увидела, что Юна подбежала к тем людям, почему-то растерялась. — Невеста или сестра?» — задумалась она и встряхнула головой, будто отгоняя от себя мысли, которые её не касаются. Ведь не касаются же?
Девушка спешно развернулась и снова направилась к лифту, ведь ей всегда было сложно общаться с людьми, а сейчас она просто боялась. Боялась, что эти люди будут обвинять ее в случившемся. У неё и так было паршиво на душе, она была не готова выслушивать это ещё и из чужих уст. Захотелось уйти. Быстрее оставить белоснежный холл позади. Скорее оказаться дома.