— Мама, прошу тебя, — устало выдохнула Юна, борясь с желанием рассказать правду. Всю, до мелочей. — Это все так сложно…
— Я постараюсь понять, если ты расскажешь, — подбадривающе поглаживая её по плечу, успокаивала мать. — Узнать, что ты врала все эти годы, было большим потрясением для нас с отцом. В этой жизни для нас не было ничего, важнее твоего счастья, — она тяжело вздохнула. — Никогда, — замолчала, утихомиривая сбившееся дыхание. — Ты наша единственная дочь.
Слезы сами собой катились из глаз Юна. Неужели пришёл тот день, когда она наконец расскажет о своих истинных чувствах, о своих переживаниях, о своих болях? Как же она ждала этого момента. Когда не нужно притворяться, что всё хорошо и даже лучше. Когда не нужно сдерживать себя, чтобы не разреветься, потому что счастлива же.
— Мне так жаль, — прошептала она сквозь ком в горле от вновь подступающих слез. — Моя красивая любовь с Чимином, — она подняла глаза вверх и грустно улыбнулась своим же словам. — Была ложью, — продолжила охрипшим от волнения голосом. — Я никогда не любила его, — выдохнула вместе с остатками воздуха. — Я старалась… — она шмыгнула носом. — Я… — набираясь сил, чтобы договорить. — Я, правда, старалась…
Госпожа Ли прижала дочь к своей груди, заглушая тихие всхлипы, и принялась нежно гладить по волосам. Ей было больно слышать такое. Понимать, что она сама толкала дочь в Ад, думая, что это Рай. Так было стыдно перед своим ребёнком за то, что долгое время была слепа и не видела этих страданий. Или не хотела видеть. Она на самом деле считала, что у них всё хорошо с Чимином. Считала, что это одна из тех сказочных историй, которые всегда заканчиваются хорошо.
Путь в Ад выстлан добрыми намерениями.
— Почему же ты молчала? — расстроенно спрашивала мать, с трудом сдерживая слёзы. — Зачем терпела?
— Я думала, что так будет лучше, — отчаянно вырвалось из груди Юна вместе со всхлипом. — Я хотела, чтобы с отцом всё было хорошо.
Сердце матери разрывалось от боли. Только их вина в том, что Юна так страдала все эти годы. Годы, чёрт возьми! Не неделю. И не две. Десять лет боли. Как же теперь с этим жить? Как теперь им всем жить с осознанием этого факта?
— Глупышка, — выдохнула госпожа Ли, целуя её в макушку и стараясь улыбнуться как можно бодрее. — Все из-за денег? Неужели ты думаешь, что твой отец настолько беспомощный?
— Но компании отца нужна поддержка семьи Пак, — подымая на неё заплаканные глаза и думая над своими же словами.
— Не нужна… — выдохнула мать, слабо улыбаясь. — Их партнёрские отношения уже давно не самые дружеские. Семья Пак поддерживала нашу компанию на плаву только из-за Чимина, а твой отец не разрывал с ними контракт из-за тебя, — она шумно вдохнула, чтобы хватило воздуха договорить. — Мы не хотели портить отношения между семьями ради наших детей, — протянула госпожа Ли и потрепала дочь по щеке, чувствуя, как одинокая слезинка всё же скатилась по щеке вниз.
Юна смотрела на мать с растерянными взглядом. Почему она узнает об этом только сейчас? Неужели все эти жертвы были напрасны? Неужели?.. Почему всё так неправильно? Должно быть иначе.
Да, должно.
— Кажется, мы все здорово облажались… — сказала Юна вслух, но поняла это, только когда мать легонько ударила её кулачком в лоб, стараясь улыбнуться как можно добрее.
— Леди, вы где нахватались таких словечек? — как-то игриво возмутилась госпожа Ли, думая о том, как приободрить дочь. — Но да, ты права, мы все облажались, — сказала женщина и звонко засмеялась. — Не волнуйся, милая, сейчас у отца трудности в компании и со здоровьем, но — вот увидишь — все наладится.
Дочь крепко обняла свою мать, рассыпаясь в извинениях и смахивая непрошенные слёзы. Да, они все здорово облажались. Главное — не совершить подобную ошибку снова.
«Да вы же нихрена не знаете, чтобы в чём-то её обвинять!»
Господин Ли приоткрыл глаза, в которых можно было заметить слёзы. Он шумно сглотнул, снова прикрывая веки.
«Я никогда не любила его…»
Так хотелось вернуть время вспять, чтобы всего этого никогда не случилось. Чтобы дочь никогда так не страдала по его вине.
«Я хотела, чтобы с отцом всё было хорошо..»
«Моя любимая доченька, — думал господин Ли, глядя на Юна, которая прятала слёзы в маминых объятиях. — Как же я виноват перед тобой. Сможешь ли ты простить меня хоть когда-нибудь? Смею я просить тебя об этом?»
«Это ведь не я продал дочь богатому ублюдку…»
Да, это вовсе не Юнги во всём виноват.
Вовсе не он.
***
Чимин смотрел на Ёнджу, которая лежала под капельницей без сознания, и думал о том, как же глубоко в нём засел эгоизм, если он даже предположить не мог, что отнимает у девушки полчаса-час заслуженного отдыха. Почему он решил, что она должна приходить к нему? Выкраивать время? Терпеть неудобства? Насколько же он относился к ней по-свински? Впрочем, с Юна он поступал не лучше, но почему-то не думал об этом так.
— Не волнуйтесь, с ней все будет в порядке, — прервал размышления Чимина доктор, записывая что-то в историю болезни. — Это обычное переутомление. И к тому же она простыла, судя по всему, переносила болезнь на ногах, — мужчина развёл руками. — Вот вам и результат! Ей просто нужно несколько дней отдыха, — утешил он, похлопывая Чимина по плечу. — Езжайте домой, сегодня вы уже вряд ли сможете с ней поговорить.
— Спасибо, доктор Ким, — кивнул он, потирая переносицу. — Позаботьтесь о ней…
Чимину почему-то больше всего не хотелось отсюда уходить. Здесь жизнь. Здесь уют и тепло. Здесь всё то, чего ему не хватало. Но так же безумно хотелось взглянуть в глаза Юна. Она не приходила к нему после того разговора, это нехило так задевало его самолюбие.
Он приехал домой поздним вечером, когда Сеул погрузился во мрак, разрываемый только неоновой подсветкой кафе и ресторанов.
Да, дома Чимина никто не ждал.
Это он понял сразу же, как только вошёл внутрь. Вокруг было подозрительно тихо. Может, уже все спят? Он быстрым шагом поднялся на второй этаж и, как обычно, ворвался в комнату Юна, но её не было там. Чимин подумал, что она может быть в комнате для гостей. Наверняка господину Ли нездоровится… Но даже там никого не оказалось. Он словно ненормальный искал Юна по всему дому, разбивая коллекционные вазы, которые попадались ему под руку. Всё раздражало. Всё бесило. Всё хотелось уничтожить.
Он чувствовал себя брошенным. Никто не ждал его возвращения. Никто не беспокоился о его здоровье. Даже собственные родители не дождались его выписки и улетели по делам в Китай. Дела всегда были важнее, это Чимин помнил ещё с детства, когда оставался один. Или с сотней бесполезных нянь.
Только не с родителями.
Да, чудесные были деньки.
Чимину должно было стать легче после того, как он снова перевернул дом вверх дном. Он должен был почувствовать удовлетворение от битой посуды, которая распростерлась тысячами осколков на полу. Но нет. Чувство обиды и предательства было слишком большим. Слишком болезненным и давящим. Он буквально задыхался.
Никто. не. ждал. его.
— Буйон! — позвал он горничную, срываясь на дикий вопль, потому что хотел получить объяснения немедленно. Потому что в глубине души понимал, что Юна очень повезло сейчас быть не здесь.
Спустя какое-то время, к нему выбежала напуганная девушка. Она дрожала от страха, не решаясь поднять на него свои глаза.
Она боялась.
— Господин, с возвращением, — заикаясь, произнесла Буйон и низко поклонилась ему. Только это раздражало ещё больше. Почему-то.
— Где она? — подозрительно спокойно спросил он девушку. — Отвечай! — повышая голос до крика и хватая горничную за грудки.
— Госпожа в больнице, — дрожащим голосом отвечала та, заливаясь слезами, потому что прекрасно знала, на что способен Чимин в таком состоянии. И боялась его гнева. — Её отцу провели срочную операцию.
Чимин оттолкнул от себя до смерти напуганную Буйон и принялся нервно расхаживать по комнате. Его дыхание было тяжелым, а в глазах бушевала ярость. Он ничего не мог понять. Кто оплатил такую сложную операцию? Но тут его осенило.