Но он знал.
И это было ясно по одному его шепелявому голосу. Юна помнила ещё с детства, что, когда он врал, этот незаметный изъян становился гораздо слышимее…
«Он часто… делал с тобой это?»
Только сейчас она, наконец, поняла, что под «этим» он имел ввиду именно то, что имел.
«Нельзя терпеть подобное…»
Все чувства смешались в один сплошной ком обиды и непонимания. Юна с трудом поднялась на ноги, опираясь руками о стену, и устало прислонилась к ней лбом. Головокружение накрывало сильно. Пульсирующие виски добивали, вынуждая зажать их ладонями в попытке избавиться от навязчивого привкуса отчаяния, так натурально смешанного с кровью.
— Что мне делать? — прошептала она сама себе, закусывая почти до крови нижнюю губу, ведь понимала, что не может стоять здесь вечно. Понимала, что нужно взять себя в руки как можно скорее. Понимала, что нужно хоть что-то сделать…, но что?
Вдруг она резко распахнула покрасневшие от напряжения глаза. В голове словно наступило долгожданное просветление, словно она всегда знала, как нужно поступать. Она выровнялась и принялась нервно растирать свои ледяные пальцы. Нужно было немного подумать. Совсем чуть-чуть.
Юна отлично понимала сейчас, что ни Чимин, ни Юнги не смогут заявить друг на друга. Это уничтожит все, над чем они трудились многие годы. Но что насчёт неё?.
Юнги тошнило от самодовольной рожи Чимина, искривлённой полуулыбкой. Хотелось высказать этому ублюдку все, что он о нём думал. Ему было, что сказать, это копилось в нём годами. Но он не мог… Из-за Со А, которой всё же не стоит узнавать обо всём этом вот так, она заслуживает большего. Из-за Юна, которой об этом лучше вообще не знать. Не сейчас. Он расскажет ей, обязательно расскажет, только не сейчас. Не здесь.
— Думаю, вы оба причастны к этому… — сказал Чимин, непринужденно указывая бокалом на Юнги и Чонгука. — Как же Юна расстроится, когда узнает об этом, — протянул, довольно ухмыляясь. Кажется, это приносило ему удовольствие. — Давние друзья, и так разочаровали…
— Это я сделала, — откуда-то из-за спины послышался решительный голос.
Чимин обернулся и даже слегка растерялся. Юна. Он засмеялся почти искренне и сделал большой глоток из своего бокала. Этого он не ожидал уж никак. Хотя ему очень даже нравилось сейчас выражение лица Юнги, застывшего в немой просьбе не делать этого.
Ему ведь это послышалось? Он готов был молить всех богов, в которых никогда не верил, о том, чтобы это было не на самом деле.
От осознания того, что Юна знает о камере, и судя по всему догадалась, кто именно её установил, его бросило в жар. Глаза болели от напряжения, а в горле стоял ком из того, что он ещё не сказал. Он резко шагнул в сторону Юна, но рука Чонгука как всегда остановила, напоминая о том, что нужно держать себя в руках.
Зачем она это делает? Юнги не понимал…
Он не отрывал от неё глаз, когда она приблизилась и презрительно посмотрела на Чимина, который никак не мог ожидать такого от Юна. Точнее, не хотел этого ожидать. Он привык, что она вся такая покладистая и послушная. И его. Кажется, это уже давно не так.
В глазах Чимина промелькнул опасный блеск, который Юна предпочла проигнорировать, а дыхание участилось. Но даже после этого она не дрогнула. Чувствовала опасность, исходящую от него, но не желала больше мириться с тем, что он считает её пустым местом. Как бы он не уверял её в том, что любит, она всегда знала, что она для него игрушка. Не более…
— Что ты сказала? — подымаясь со стула и не отрывая от неё взбешённого взгляда, от которого мурашки толпами забегали по телу.
— Камеру установила я! — повышая голос, прямо Чимину в лицо выпалила она. Даже голос не дрогнул.
— Врешь… — посмеивался тот, стараясь словить ее на лжи, в которой её так хотелось бы уличить, но не вышло, потому что на её лице появилась самодовольная улыбка. Вот так вот.
— Ты издевался надо мной десять лет, — отчеканила Юна, нервно приподымая уголки губ в кривой улыбке, с таким трудом давшейся ей. — Чимин, ты бил меня, унижал всякий раз, когда тебе в голову приходила какая-то идиотская мысль о ревности, — поражаясь его нежеланию принимать этот факт. — Я не собираюсь терпеть это и дальше. Ты правда не понимаешь? — спрашивает и чувствует, как предательские слёзы выступают на глазах. — Теперь моя очередь! — уверенно проговорила она, расхаживая из стороны в сторону и нервно посмеиваясь от переизбытка чувств. — Конечно, я не думала, что ты так скоро узнаешь о камере, но у меня на тебя уже достаточно компромата, — блефовала она, в красках стараясь описать то, что чувствует сейчас. — Это конец, Чимин… — выплюнула она с отвращением.
— Идиотка! — засмеялся Чимин, прикрывая рот ладонью. — Не понимаешь, что это разрушит и твою жизнь? — он хотел хоть как-то надоумить её отказаться от этой затеи.
— Она разрушена уже давно, — холодно ответила Юна, обращая на него пустой взгляд. — Неужели ты даже не заметил тот момент, когда моя жизнь превратилась в ад? — она нервно хихикнула. — Мне плевать на мою репутацию, Чимин, я и так уже на дне, — посмотрела ему прямо в глаза. — Всё твоими усилиями. Благодарить не буду, уж прости! — слегка охрипшим голосом продолжала. — Вот видишь? Мне нечего терять, в отличии от тебя… — издевательски улыбнулась она, желая скрыть лёгкую дрожь в голосе.
Юна видела в его глазах плохо замаскированный испуг. Удивление. Растерянность. Злость. Это приносило некое извращённое удовольствие, о котором она и догадываться не могла. Возвышало на пьедестал, где всегда был Чимин. А вот теперь она…
— Всегда мечтала увидеть этот глуповатый взгляд, — издевалась, почувствовав какую-то силу. — Мечтала уйти от тебя, потому что никогда не любила, — добавила она и украдкой взглянула на Юнги.
До этого она старалась даже не смотреть в его сторону. Это стыд? Или обида? Юна не знала. Она не понимала сейчас, что чувствует на самом деле.
— Заткнись, сука! — не сдержался Чимин и влепил ей пощечину, от чего девушка не удержалась на ногах и упала на пол, позволяя волосам закрыть своё лицо, а слезам — выйти наружу солёными потоками.
Всё так неправильно.
Должно быть не так.
Должно быть по-другому.
Почему она снова чувствует себя ничтожеством?
Почему всё это происходит снова?
— Ах ты ж ублюдок! — зашипел Юнги и двинулся навстречу Чимину, вырываясь из рук Чонгука и явно намереваясь таки сломать этому уроду хоть что-нибудь.
Только вот никто так и не заметил, когда в дверном проёме появилась Со А, а вслед за ней и Джин. Невольно они стали свидетелями всего вот этого. Кажется, подходящего слова для описания на самом деле ещё не изобрели…
Юнги со всей силы ударил Чимина по лицу, заставляя простонать от боли, а дальше просто не мог остановиться. Он так долго ждал этого момента. Целых десять лет своей жизни без Юна. Целых десять лет её слёз и мучений. Десять лет, отнятых у Чонгука. Ответные удары Чимина только раззадоривали ещё больше, вынуждая снова и снова проезжаться по самодовольной роже в попытке стереть об неё кулак.
Со А в ужасе закрывала губы дрожащими ладошками. Она ничего не понимала, только что ведь всё было хорошо. Наблюдала, как парни превращали некогда уютную столовую в поле боя, как Джин и Чонгук старались разнять дерущихся, как Юна все так же сидела на полу и не находила в себе сил, чтобы просто пошевелиться… Со А подбежала к подруге и без лишних слов крепко обняла её за плечи, помогая подняться на слабые ноги.
По щекам Юна катились слезы, снова и снова орошая бледное личико. Она была напугана. Впервые она так решительно пошла против Чимина и теперь не знала, чем это обернётся. Для неё. Для родных. Для друзей. Для Юнги. Не знала, поступила ли она правильно, или в который раз совершила ошибку. Хотелось верить в лучшее…
Очень хотелось.
Правда.
— Юна, милая, — переживала Со А, гладя подругу по спутанным волосам. — Идём со мной, — помогала она устоять на ногах и настойчиво увела Юна на кухню.