— Что будешь делать?
— По-прежнему ничего. К чему спустя столько лет ворошить былое?
Она помолчала.
— Кузнец ищет себе подмастерье.
— Смешно. Как твоя мама?
— Больше не кашляет. И вчера я отлупила паскуду Боба.
— Ого!
— Ага.
Дождик заканчивался, и солнышко робко проглядывало из-за туч.
— Приходи со своими братьями к нам на ужин, — предложил генерал.
— Ладно.
— Что… что это такое? — спросила горгона, глядя на целый выводок мальчишек всех возрастов, следовавших за Лорелеей по двору замка.
— Мои друзья, — ответил Трапп.
— Издеваетесь?
— Посмотрим, каких друзей вы заведете спустя десять лет в ссылке.
— Я не пробуду здесь и месяца, — прошипела горгулья.
— Ну да.
Лорелея подошла к ступенькам и задрала голову вверх, пытаясь разглядеть Гиацинту.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась она.
— У меня голова разболелась, — слабым голосом отозвалась гематома. — Пойду прилягу.
— Добро пожаловать, — провозгласил Трапп.
И в целом неплохо провел вечер, если бы не мерзкое чувство внутри его желудка.
Поздно вечером, когда гости отправились в свою деревню, унося с собой всю еду, которую могли унести, Трапп поднялся к горгоне.
Она яростно строчила письма, сидя за столиком в своей спальне. Возле лежала уже целая стопка написанных посланий.
В легком пеньюаре, с распущенными волосами и без всяких мушек и белил, она показалось Траппу незнакомкой.
— Что за ребячество, Бенедикт, — раздраженно сказала Гиацинта. — Для чего вам все это понадобилось?
— Пытался показать вам, что в ссылке тоже есть жизнь.
— Это не жизнь, — рассердилась она. — Но в вашей покорности судьбе есть какой-то подвох. Возможно, вы считаете, что не заслужили ничего лучшего?
— Вы так думаете? — рассеянно отозвался он, усаживаясь в кресло. Вытянув ноги, он откинулся на спинку и прикрыл глаза. — Ваш второй муж, канцлер Крауч, был очень жестоким человеком. Он любил издеваться над слабыми. Однажды он так сильно избил мальчишку-конюха, что тот остался калекой. Мы с ним плохо ладили, а вы?
Скрип пера прекратился. Подняв голову, Гиацинта бездумно смотрела в темный прямоугольник окна.
— Ваш первый муж был нищим стариком, второй — садистом, а любовник — мелочным тираном, — продолжал Трапп. — Что с вами не так, Гиацинта? Возможно, вы считаете, что не заслужили ничего лучшего?
— Что ж, — наконец, произнесла она. — Полагаю, у нас обоих есть прошлое, о котором мы не хотели бы говорить. Позвольте задать вам последний вопрос.
— Валяйте, — благосклонно разрешил генерал.
— Вы знаете, за что вас сюда сослали?
— Конечно, — пожал плечами Трапп. — Из-за женщины. Король был юным, он только-только вступил на трон и был пылко, до смерти влюблен в одну даму, жену посла. Но она предпочла неопытной молодости очарование зрелости.
Гиацинта задумчиво смотрела на него, словно разгадывая какую-то загадку.
— То есть вы полагаете, что Джон вас наказал из-за женщины? — спросила она.
— А разве есть другие варианты? — насторожился он.
Гиацинта встала, подошла к нему ближе и грациозно опустилась на его колени, обвив шею рукой.
Он ощутил слабый цветочный аромат.
Вблизи она казалась совсем юной и очень нежной.
— Мой дорогой Трапп, — произнесла Гиацинта, — официально вас осудили за измену.
От неожиданности он даже рассмеялся.
— Это наша дама изменяла послу, — сказал он. — А я был холост и восхитительно свободен.
— Да нет же, — вздохнула Гиацинта. — Вас осудили за измену родине. Было объявлено, что вы вступили в преступный сговор с неким послом соседней державы, передавая информацию о наших войсках.
— Что?
Он едва не сбросил её со своих колен, дернувшись так резко, что у горгоны клацнули зубы.
— Да сидите вы спокойно, — прикрикнула она. — Я была тогда девочкой, и мне было все равно, но мой старший брат как-то рассказал об этом. Он военный, и ваш низкий поступок до сих пор ужасно сердит его.
— Распутство, дуэли, драки, карточные игры, охота в чужих владениях, даже кражи — у Джонни был миллион поводов для обвинений. Но как он мог выбрать измену? — спросил генерал скорее самого себя, чем Гиацинту. Но она ответила:
— Наверное, он хотел вас ударить больнее всего.
— И что, были предъявлены какие-то доказательства?
— Я не помню. Это было очень давно.
— Вы можете достать мне те газеты?
Она поболтала ногами, отчего шлепанцы разлетелесь в разные стороны.