— Уж конечно унесете! — сердито выкрикнула она, продолжая нестись вперед, как пушечный снаряд.
— Гиацинта, стойте!
— И не подумаю!
Он догнал её и ухватил за плечи, пытаясь остановить. Она с силой ударила его кулаком под ребра.
— Да что вы ко мне прицепились!
— Слышите? Это всадники.
Генерал, морщась от боли в боку, потащил Гиацинту в сторону ближайшего стога сена, который еще не успели убрать со скошенных полей.
— Ваша шляпа!
Горгона быстро стащила её с головы.
— У них знамена короля, — взволнованно воскликнула она. — Это помилование! Джонни зовет меня ко двору!
— Вы в этом уверены? Этим утром вас пытались убить!
— Наверняка это невеста короля узнала об амнистии и подослала ко мне убийцу.
— Уверены-уверены?
Она проводила расстроенным взглядом удаляющуюся четверку гвардейцев.
— А если это мой шанс вернуться домой? — спросила Гиацинта тоскливо. — И я его прохлопала, сидя в стогу сена рядом с облезлым неудачником.
— Облезлым? — переспросил генерал. — Да на мне шелковая рубашка!
— Мне надо узнать, что происходит, — решила горгона, вставая.
— Прощайте, Гиацинта. Было приятно познакомиться с вами, — отозвался он, поудобнее разваливаясь на сене.
Раздираемая сомнениями, она снова плюхнулась рядом с ним.
— Ну может не столько приятно, столько любопытно, — продолжил размышлять вслух Трапп.
— Что мне делать, Бенедикт?
— Подождать, — ответил он.
— Подождать чего? Это гвардейцы короля!
— Кто угодно может притвориться гвардейцами короля. Мы сами сто раз так делали, когда шлялись по притонам и не хотели позорить честь мундира.
— Как вы можете сейчас говорить такие глупости? — снова вспылила она. — Господи, я идиотка, что слушаю вас! Возможно, это самая большая глупость в моей жизни!
— Что-то мне подсказывает, что не самая.
Горгона нервно засмеялась, скрещивая пальцы в замок. Её слегка потряхивало.
— Они сейчас приедут в замок, — спокойно заговорил генерал, — служанки скажут, что вы ушли в деревню. Нормальные гвардейцы расположатся в столовой и потребуют еды и вина. Фальшивые — помчатся искать вас в деревню.
— Нет, — клацнула зубами гематома, — если гвардейцы приедут и потребуют меня, то Аврора наденет мои шляпку и платье и представится мною. Таковы распоряжения.
— Вы безжалостны к своим людям, — неприятно поразился генерал.
— Не убьют же они её!
— Уверены?
— Вот вы заладили…
— Не уверены. Поэтому и оставили такие распоряжения — проверить. Гиацинта, вы чудовище.
Она вспыхнула.
— Ничего подобного не случится, вот увидите. Никто не будет убивать знатную даму, которую любит сам король. Аврора в полной безопасности.
— Их всего четверо, — вставая, вздохнул Трапп. — Оставайтесь здесь. Я вернусь за вами чуть позже.
— Я пойду с вами.
Как же она ему надоела — как будто прочно привязала себя к нему толстой веревкой, и теперь от этих пут никаким образом не избавиться.
Нужно было оставить её на дороге — в этой огромной шляпе — и пусть бы четыре всадника апокалипсиса сделали бы с ней, что захотели.
— Вы будете мне мешать.
Гиацинта сглотнула и медленно кивнула.
— Идите. Я просто…
— Они возвращаются.
— Уже? — вырвалось у неё.
В полном молчании они смотрели, как гвардейцы на полном скаку проносятся мимо и сворачивают в сторону тракта, а не в сторону деревни.
— Бегом, — Трапп схватил Гиацинту за руку и припустил к замку.
— Они не остались на обед, — закричала она, — не дали отдыха коням! Что это значит, Бенедикт?
— Что их дела здесь закончены.
— Что значит — закончены?!
— Что вам, судя по всему, понадобится новая прислуга.
Пэгги и Аврора лежали в холле, головами друг к другу.
На Авроре было одно из пышных платьев Гиацинты.
— О, господи, — задыхаясь от бега, горгона вылетела во двор.
Он услышал звуки рвоты.
Глядя на тонкие струйки крови, стекающие по камню, Трапп отстраненно считал количество сегодняшних могил. Бывают же такие дни.
— Поздравляю, — сказал он, выходя к Гиацинте, — теперь вы официально мертвы. Добро пожаловать в небытие.
— Это я виновата, да? — испуганно спросила она. Пошатываясь, она добрела до колодца и опрокинула на себя ведро воды. Хрипло закашлялась.
— Они бы убили её в любом случае, — ответил Трапп, подходя ближе. Он с силой притянул окаменевшую Гиацинту к себе, с наслаждением ощущая ледяную влагу колодезной воды, стекавшую с неё. Послеобеденный зной туманил рассудок. — Они убили и Пэгги тоже, хотя в этом не было никакой нужды.