— Эй, генерал, — крикнул со своего крыльца портной, — говорят, король послал тебе цацу. И она вся с ног до головы в бриллиантах.
— Король ценит меня, — с достоинством ответил Трапп. — Каждый день зовет вернуться обратно. Просто-таки умоляет возглавить его войска, хнычет, как ребенок. Но так просто этот парень меня не получит.
— Давай подберем тебе свежую одежду, — предложил портной вкрадчиво. — А то не фритюрно получается: она вся расфуфыренная, а ты как чудище лесное.
Трапп, который каждой своей клеточкой стремился к трактиру, спеша там найти сытный завтрак и покой, остановился.
— С чего это мне наряжаться ради какой-то финтифлюшки? — подозрительно спросил он.
— Возможно, чтобы она не падала в обморок от ужаса при виде тебя.
— Ха, — резко фыркнул генерал, припомнив, как бестрепетно гангрена стояла перед ним, пока он саблей махал. Такую горгону в обморок просто так не уложишь.
С другой стороны — сабля и перегар тоже не помогали.
Наверное, можно было бы и зайти с другого фланга.
— Да у тебя одно сплошное тряпье, — высокомерно заявил он, поправляя сползающий с плеча драный ворот рубахи.
— Ты-то у нас великий модник.
Было время, когда Трапп носил рубашки из тончайшего шелка с запонками из черных алмазов. Его расписные жилеты заставляли юношей покупать себе такие же, подражая герою. Сапоги из прекрасной кожи, золото эполет, все красотки страны, которые сами прыгали к нему в постель.
Не сказать, чтобы он так уж сильно по всему этому скучал.
Походные биваки всегда были куда приятнее мягких перин.
Цаца и финтифлюшка собиралась ужинать, когда Трапп наконец вернулся в замок.
Откуда-то взялся фарфор на столе и кружевная белоснежная скатерть, и витиеватые подсвечники, и серебряные столовые приборы.
Тыквы из холла исчезли, а отсутствие пыльных следов после каждого шага обескураживало. Как будто у генерала опять отняли что-то важное. Окна сиротливо блестели чистотой, а вокруг ужасающе пахло свежестью и влажностью.
Голые после бритья щеки заставляли чувствовать себя беззащитно.
— Добрый вечер, — увидев его, обольстительно улыбнулась горгона, — вы приехали с визитом, господин?..
— Трапп, — сообщил он, падая на один из стульев, — генерал Трапп. Эухения, — рявкнул он, — чтобы тебя черти слопали! Подай мне приборы!
— Не может быть, — изумилась гангрена, схватила со стола подсвечник и подошла ближе. Он уже было решил — поджигать будет, чтобы наверняка извести подчистую всю замковую заразу, но она лишь поднесла свечу ближе к его лицу.
— Ну надо же, — сказала весело, — а я думала, вам лет сто, не меньше.
— Двести, — мрачно отозвался Трапп, пытаясь отодвинуться. — Перестаньте меня разглядывать как кобылу на базаре. Вы тоже, между прочим, не девочка. Вам наверняка уже целых двадцать лет исполнилось! Вторая свежесть!
— Ну знаете ли! — охнула она, отчего мушки на её выбеленном лице пришли в движение, а грудь в бескрайнем декольте всколыхнулась. Скосив глаза вниз, Трапп с интересом следил за этим волнением. Еще немного — и из черного бархата выпрыгнут соски.
— Король вас поэтому выставил? Из-за того, что не любит престарелых любовниц?
— Престарелых?! Мне двадцать один!
— Никому больше не сообщайте таких постыдных сведений о себе.
Она так резко выпрямилась, что едва не задела его своим пышным бюстом по носу. Ноздри Траппа дернулись, ощутив цветочный аромат, исходивший от этой женщины. Колье блеснуло на свету, на секунду ослепив генерала.
Через несколько недель гангрена перестанет надевать так много драгоценностей, спускаясь к ужину, а через несколько лет перестанет к нему переодеваться.
Она распродаст все свои кольца, расплачиваясь с крестьянами за еду и услуги, а потом найдет свое утешение в выпивке.
Откинувшись на спинку стула, Трапп смотрел на оскорбленную, возмущенную красавицу в своей столовой.
— Еще раз, — сказал он, — как вас там зовут?
— Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч.
— Да вы присаживайтесь, госпожа гарпия.
— Просто Гиацинта, пожалуйста.
— Как скажете. Сколько раз вы были замужем, если у вас так много фамилий?
— Дважды, — ответила она, вернулась на свое место и позвонила в колокольчик.
Колокольчик!
Господи, каким магическим образом вокруг подобных женщин материализуются такие вещицы? Они словно зарождаются сами собой, появляясь прямо из туалетной воды и воздуха.
Вошла одна из горничных и подала Траппу приборы. Другая внесла поднос с супницей.