— Здрасте. — Кивнула головой.
— Здравствуй Лиена. Ты я вижу, освоилась и обучилась. — Тихо сказала женщина.
— В моем мире есть пословица: 'Хочешь жить умей вертеться'.
— Хорошая пословица. — Ухмыльнулась Фиона. — Сегодня я буду отдыхать, но завтра нам предстоит многое выяснить. — Она многозначительно посмотрела мне в глаза.
— Вся к вашим услугам. — Съехидничала я.
Фиона тяжело встала и медленно пошла на второй этаж. Настроение у меня не улучшилось. Головная боль била изнутри, давя на глаза. Мне даже казалось, что волосы на моей голове шевелятся. Целый час я выслушивала жалобы на леди Фиону, за то, что не разрешает взять помощниц на кухню, от главной поварихи Гаты. Не знаю, что там себе на придумывали кухарки, когда увидели Фиону в моем обществе, но лекцию по переделу кухни, я выслушала отменную. Тяжело переставляя ноги, я решила спрятаться от гудения в своей коморке, но там уже сидел Саес. Черт его подери. Я мило улыбнулась, мелкий подросток покраснел и, заикаясь, сказал:
— Приехала бабушка. Но я все равно готов ответить на твои вопросы.
Я смотрела на него тяжелым, злым взглядом. А вчера не мог на вопросы отвечать, вот уж как мне гадко, а ему хорошо, сидит тут, понимаешь, улыбается.
— Нет, думаю, что на все вопросы ответит твоя бабуля, но, если что, буду знать, к кому обратится. — Выдохнула я. — А сейчас я хочу поспать. — Мальчик испарился… вот так-то. Я легла на твердую лежанку, кроватью язык не поворачивается ее называть и вытянулась на ней как солдат. Да что сегодня с моей головой. Когда-то в детстве, будучи в пионерском лагере я попала под огромные качели в виде лодки. В ней помещалось около шестерых детей разом. Понизу она была оббита железом для большей прочности. Вот такая махина врезалась в меня, когда я не рассчитала расстояние и решила перебежать на другую сторону. Сам удар я не помню, свидетели говорили, что, прочертив в воздухе сальто, я упала в двух метрах от качелей. Потом, конечно, скорая, рану на голове зашивали. И целый год, меня мучили ужасные головные боли, как сейчас. Головой вроде не билась, водку не пила, только кошмар приснился. Может из-за него. Что у меня раньше кошмаров не было, были, но не было столько эмоций. И в свете того, что я в другом мире, этот сон обозначает, или будущее, или прошлое. Постепенно под монотонную головную боль и свои рассуждения, я заснула. Мне нечего не снилось, по крайней мере, не помню.
Когда проснулась, уже горел факел и весь дом равномерно гудел. Значит ужин, хорошо поспала, а ночью что буду делать. Я встала, потянулась, надо же, даже платок не сняла, хорошо бы в баньку… а потом поужинать. Не жизнь, а рай. Я сняла платок, чтобы перевязать, но застыла как каменная. Что это? Как это? Мои волосы заметно отросли с утра. Сюда я перенеслась с короткой стрижкой, крашенная в русый цвет. Сейчас мои волосы доходили до лопаток и были… я ухватила одну прядь и поднесла к глазам… они были серебряные… не седые, не белые, а серебряные!!! Волосы в моей руке зашевелились и обвились вьюнком вокруг ладони. Мне поплохело окончательно. Хотелось заорать, запищать и скидывать с себя это диво. Я вздохнула, чтобы успокоится, и опять посмотрела на свою руку. Локон прильнул как родной. Я мутант! А может чудовище… Так-так хвост случайно не вырос, я обернулась и посмотрела назад. Уф вроде больше нечего лишнего не видно. У меня всегда плохо росли волосы, а тут… прогресс на лицо или точнее на голову. Я опять вгляделась в свою шевелюру. Тонкие нити переливались в свете факела бело — серым цветом и казалось, что по ним течет энергия. Тьфу ты! И чего только от страха не померещиться. Но не могут волосы быть живыми. Я скинула с себя прядку, а она поднялась и опять обвилась вокруг запястья. Меня прошиб пот, а вдруг кто увидит!? Темные люди разбираться не будут. Обзовут тварью хаоса и в костер. Я собрала плавающие по воздуху волосы в хвост и закрутила узлом. Голову пробила боль, а волосы… гады… опять на свободе. Живот скрутило от боли, захотелось, есть. Голод проснулся сильный, казалось, если я не погрызу хоть корочку хлеба, загнусь. Господи, что же делать? Ждать пока все поедят, а потом прокрасться и тихонечко покушать. Я засмеялась, от того что представила. Так, еще раз вылезете, отрежу… и мысленно, медленно для тупых, проиграла действие в голове. Мои сияющие, как будто напряглись и скопом застыли за спиной. Я сумасшедшая! Говорю с волосами, бред! Опять, но уже аккуратней, собрала волосы в большую гульку на затылке. Так застыли. Я прокрутила все, что собиралась сделать вечером в голове, а под конец представила, как прихожу в комнатку и даю волосам волю. Волосы на голове, словно все поняли и плотнее прильнули к голове. А они нечего, если еще их мыть и чесать не надо, вообще золото. Или серебро? Да не важно! Натянула платок и потопала на кухню. Попробуй, не помоги кухаркам, обидятся, дружить не будут. А я еще не определенная, не знаю, куда судьба дальше пошлет. Народу было полно сесть некуда. Длинные ряды столов заняты, стражей и приезжими купцами. Стражники некоторые были уже мне не знакомы. Значит с заставы. Купцы пестрели разнообразными камзолами. Почти все бородатые и краснощекие. Я пошла вдоль рядов, к кухне. И вдруг кто-то смачно приложился по моему заду. Он у меня конечно великолепен… но чтоб так нагло… резко развернулась и столкнулась лицом к лицу с рыжебородым наглым пузаном. Тот весело заржал и его смех, подхватили рядом сидящие детины. Но тут же смех стих, а пузанчик откинулся на рядом сидящего. Да-а, рука у меня всегда была тяжелая. Я повернулась и с гордо поднятой головой, продолжила свой путь, но ножки у меня дрожали и не слушались. В горле застыл комок от страха надвигающейся расправы. Я слышала, как заорал купец, но даже не обернулась, если повернусь, струшу и побегу, а это позор. До кухни я добралась и юркнула за обширную Гату.