— Подозрительно ведут себя. Не вызвали аварийную службу, ремонт ведут сами. Очень спешат, нервничают. Перед их прилетом по межпланетной связи объявили о появлении в нашем районе пиратствующего корабля. Начальник госпиталя запрашивал информационный центр, но сейчас, вы знаете, сезон магнитных бурь. Ему не ответили, возможно, не приняли запрос.
Кальтэ слушал внимательно.
— Откуда они, вы говорите, прилетели?
— С Агеноры, кажется. Впрочем, это они так говорят.
Кальтэ немного подумал, потом уверенно сказал:
— Я считаю, нет причин для беспокойства.
Они подошли к кабинету доктора, и разговор сам собой прекратился. Вошли вместе; при их появлении доктор поднялся из-за стола.
— Вы тоже на проверку? — спросил он у Климова.
Сегодня он был медлительней обычного; с закрытым маской лицом и поблескивающими линзами очков, он мало чем отличался от робота.
— Да, я завтра улетаю на Астру, — ответил Климов.
— Тогда с вас и начнем.
Климов безропотно прошел всю процедуру осмотра, так и не избавившись от ощущения, что с ним занимается не живой человек.
— Удовлетворительно, — услышал он знакомый голос. — Ваша очередь, пилот.
Кальтэ стоял неподвижно, скрестив руки на груди.
— Я не нуждаюсь в осмотре, доктор. Я совершенно здоров.
— Это необходимо.
— Кому?
— Странный вопрос. Вам, для вашей же безопасности.
— Повторяю, я отказываюсь от обследования.
Врач немного подумал.
— Как вам будет угодно! — наконец сказал он и повернулся к биологу: — Прошу вас выйти.
Климов прождал в коридоре полчаса. Пилот не появлялся. Вместо него вышел врач.
— Очень неприятный случай, — заговорил он, поблескивая очками. — Внезапный припадок…
Климов вскочил с кресла: с новой силой вспыхнула тревога. И тут он увидел, что с обеих сторон к нему приближаются Вильсон и первый пилот Грэй. Они остановились в нескольких шагах, выжидательно глядя на доктора.
— Где Кальтэ? — Биолог решительно шагнул к двери кабинета.
Врач поспешно загородил ему дорогу.
— Запрещаю! Пилот болен!
— Но только что он был совершенно здоров!
— Что мы знаем о горгонах? — примирительно сказал врач. — Возможно, они не всегда действуют, мгновенно.
— Пустите, — потребовал Климов. — Я хочу его видеть!
— Пустите его, док, пусть убедится, — послышался голос незаметно подошедшего Джефферсона.
Климов вошел в кабинет. Пилот лежал на кушетке бледный, без сознания.
— А теперь, я полагаю, док, контактного с больным необходимо изолировать? — снова послышался голос Джефферсона.
Врач, вошедший следом за Климовым, тотчас распорядился:
— Возвращайтесь в свою палату и не выходите без разрешения. Вы опасны для здоровых людей.
— Никуда я не пойду! — Климову хотелось кричать, протестовать, он понимал, что совершается что-то гнусное.
Вошли Вильсон с Грэем и направили на него бластеры.
— Вам придется подчиниться, мы не хотим подыхать из-за вас.
— Карантин! — громко объявил врач. — Вывесить эпидемзнак. Выход за пределы госпиталя запрещен.
Все происходившее обескуражило биолога. А вдруг и в самом деле доктор прав. Что мы знаем о горгонах, об этих туманных тварях? Посмотрев на безжизненное тело Кальтэ, он вышел. Грэй следовал за ним по пятам, направив бластер в спину. Едва Климов вошел в палату, как дверь защелкнули снаружи.
Оставшись один биолог нервно заходил по комнате. Все же во всей этой истории было много странного. Зачем врач попросил его выйти? Почему пилот именно в это время оказался в обмороке? Случайно ли это? И как узнал обо всем Джефферсон? Почему он всеми распоряжался?
Заметил биолог и то, что лицо Кальтэ оставалось спокойным. Значит не горгоны?
Постепенно подозрения превратились в уверенность: они действовали все заодно и все было заранее спланировано. А он позволил одурачить себя, оставил человека в беде. Климов бросился к двери. Как и во всем здании, она была массивной, с гидравлической блокировкой на герметичность. О том, чтобы выломать ее не могло быть и речи. И все же Климов в исступлении колотил в нее руками и ногами, кричал, грозил, требовал немедленно выпустить его. И вдруг он почувствовал неприятный запах. Перед глазами все поплыло, потом заволоклось черной пеленой.
Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечи. С трудом открыл глаза. Темнота отступала медленно: сначала сквозь нее проступило белое пятно, затем оно приобрело черты лица. Климов не сразу понял, что над ним склонился Вильсон, и не удивился этому. Тот что-то оживленно говорил ему, но биолог почти не улавливал смысла. Голова гудела, все тело сводили судороги, к горлу то и дело подступала тошнота.
— Это заговор! Они все подстроили… Я честный человек и не хочу… — захлебываясь и глотая концы слов, говорил ему Вильсон. — Да очнитесь же вы! Время дорого…
— Где Кальтэ?
— Он жив. Ему сделали инъекцию, это был искусственный шок.
— Где все остальные?..
— Джефферсон с Грэем отправились на корабль Кальтэ, врачи заперты во второй палате. Они ни при чем: это Джефферсон запрограммировал робота.
Климов попытался подняться. Вильсон помог ему.
— Есть второй вездеход… Мы прорвемся к кораблю. Втроем улетим на Агенору.
— А Джефферсон? Он ведь уже там…
— Им не преодолеть защитного поля.
«Провокация? — мелькнула у Климова мысль. — Они не смогли сами захватить корабль и теперь хотят сделать это обманом, под нашим прикрытием. А потом объявят что мы нарушили карантин, и по международным законам смогут применить к нам любые меры пресечения…»
— Я хочу видеть пилота, — сказал Климов. — Ведите меня к нему.
Он с трудом пошел к двери.
Кальтэ они встретили у диспетчерского поста. Он шел навстречу.
— Как ваше самочувствие? — спросил Климов, и опять ему показалось, что золотистые глаза пилота заглянули в него, в самую глубь души.
— Лучше, чем ваше.
— Как вы здесь очутились?
— Очнулся, никого нет. Оделся и вышел.
— Так вы ничего не знаете?
Климов коротко обрисовал обстановку.
— Значит, заговор? — произнес пилот и, повернувшись, пристально посмотрел на Вильсона. — А вы что предлагаете, мистер?
— Бежать! Бежать немедленно! — воскликнул Вильсон.
Кальтэ думал одно мгновение:
— Нет нужды торопиться.
— Как?! — запротестовал американец. Его сонные глаза тревожно забегали; оказывается, и они могли быть живыми и быстрыми. — Я ведь рискую вместе с вами. Ради вашего спасения…
— Благодарим, мистер. — твердо прервал его Кальтэ, — но мы пока останемся здесь. Вам теперь беспокоиться не о чем.
Пожав плечами, Вильсон отошел в сторону. Похоже, на такой поворот дела он не рассчитывал и теперь лихорадочно искал выход.
Кальтэ включил телерадар.
— Посмотрим, что поделывает мистер Джефферсон, — улыбнулся он Климову, взглядом приглашая его сесть рядом.
Была редкая минута затишья. Белые смерчи улеглись, и взору открылись ослепительные снежные просторы. Они напоминали заснеженную степь, но абсолютное отсутствие следов живого на них и полное молчание наводили тоску и уныние. Корабль Кальтэ на горизонте напоминал причудливо окрашенную раковину ропанга гигантских размеров. Ни опознавательных знаков, ни символических надписей на его бортах не было. Не видно было и двигателей. «Странная конструкция», — подумал Климов и тут же забыл об этом: показался, вездеход Джефферсона, который на полном ходу несся к кораблю, поднимая за собой серебристую пыль.
Кальтэ увеличил кадр: по многочисленным глубоким следам на снегу нетрудно было догадаться, что это была не первая попытка прорваться к кораблю. Вездеход несся с такой скоростью, что, казалось, еще мгновение — и он врежется в борт корабля. Но тут скорость его заметно снизилась, а за десяток метров до цели вездеход вдруг встал на дыбы и полез вверх по невидимому мосту. Поднявшись на несколько метров, он на мгновение повис в воздухе и вдруг рухнул вниз.