Устав от своих депрессивных мыслей, я выключаю телевизор и отбрасываю пульт в сторону, откидываю одеяло и встаю с кровати. Натягиваю выцветшую оранжевую толстовку на молнии, чтобы надеть ее поверх одежды для сна, и беру телефон. Мои пальцы ненадолго сжимаются вокруг него, когда я хмуро смотрю на него, прикусив губу. Я качаю головой, выводя эту глупую штуку из спящего режима и вздыхаю от… разочарования… облегчения? От Джуда нет никакого сообщения. Я потираю больное место между глазами. Неужели он наконец-то послушал? Сдался ли он? Это сделает меня… счастливой?
Издаю небольшой стон разочарования от своей нелепости, засовываю телефон в карман и следую за Мо вниз по лестнице к задней двери. Я выключаю сигнализацию и открываю дверь, чтобы он выбежал с рычащим лаем, гоняясь за птицами, а затем иду к входной двери, чтобы забрать утренние газеты. Я ставлю кофе и, пока он варится, пролистываю первую газету и выкрикиваю проклятие, когда вижу фотографию с прошлой ночи.
Кто-то, должно быть, сделал снимок, когда Джуд стоял на коленях у моих ног, чтобы поправить ремешок на шпильке. Выражение на его лице почти такое же ужасное, как на моем собственном, и пресса в полной мере использовала это с подписью: «Футбольный феномен, Джуд Диксон взломал ворота миллиардерши-красавицы, Саванны Севан, с помощью…»
Я не утруждаю себя чтением остального, но я потратила еще минуту на изучение наших выражений. Джуд смотрит на меня с тем, что можно описать только как обожающий взгляд, а я смотрю на него сверху вниз с открытым от удивления ртом, но именно выражение чистой тоски на лице заставляет выбросить листок бумаги в мусор. Будь он проклят за то, что появился и заставил меня почувствовать это! Будь они все прокляты за то, что сорвали с меня маску на людях.
Хватаю кружку из шкафчика и с грохотом ставлю ее на стойку, прежде чем выплеснуть горячий кофе себе на руку, наливая его из кофейника и шиплю очередное проклятие. Заставляю себя сделать несколько глубоких вдохов, откидываю волосы с лица и несу чашку к задней двери, чтобы попытаться насладиться одним из немногих дней утренней свободы. На заднем дворе у меня есть оазис с удобными креслами, окруженный горшками с цветами. Воскресенье единственный день, когда я заставляю себя не работать. Я сижу на улице, играю с Мо и иногда позволяю себе почитать книгу. Мой выбор книг то, что тоже сильно изменилось за последние четыре года. Я придерживаюсь классики или нехудожественной литературы. За четыре года я не прочла ни одного романа. Я больше в это не верю, поэтому отказываюсь читать о любви. В моей библиотеке лежит целая стопка непрочитанных книг такого рода, которые Джуд присылал мне на протяжении многих лет. Возможно, он все еще верит в романтику, но я точно не верю, поэтому они так и останутся непрочитанными.
Толкаю заднюю дверь бедром, выходя боком, кофе в одной руке, остаток газеты в другой.
— Мо! Ты готов…
Моя чашка падает на каменные плиты, выплескивая весь кофе, но, к счастью, не разбивается вдребезги и скользит к столу, за которым с ухмылкой сидит неожиданный посетитель.
— Доброе утро, куколка.
Я произношу какую-то бессмыслицу, пока мои блестящие глаза следят за большой головой, лежащей на его коленях. Глаза Мо закатились назад, а его язык высунулся в экстазе, пока татуированные пальцы Джуда копаются в шерсти между его ушами и теребят.
— Ты предатель! — хриплю я, заставляя Мо глянуть одним глазом в мою сторону со стоном, но он не делает никаких движений, чтобы освободиться из-под ласк Джуда. И это мой пушистый малыш, который ненавидит всех мужчин.
— Извини за кофе, куколка, но я принес тебе один, так что, справедливый обмен?
Смотрю на него, огибая беспорядок вокруг кофе и делая шаг к нему.
— Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал? — Практически рычу на него.
Он только пожимает мускулистым плечом и подталкивает кофе на вынос в мою сторону.
— Было не так уж сложно перелезть через твою заднюю стену, я здесь, потому что ты не читаешь мои сообщения, и я решил пожелать тебе доброго утра лично, чтобы ты больше не могла меня игнорировать.
Его ухмылка смягчается, и я улавливаю намек на уязвимость, промелькнувший в его глазах, когда он мягко говорит:
— Доброе утро, красавица.
Прикусываю зубами нижнюю губу, чтобы не поддаться ему, и вместо этого отворачиваюсь, чтобы вернуться в дом. Я слышу, как скребут ножки стула, на котором он сидит, а затем его рука оказывается на моей, и он осторожно тянет меня назад.
— Детка, остановись, пожалуйста? Прошло уже больше четырех лет, Сави. Пожалуйста, поговори со мной.
В его тоне и в его золотых глазах столько эмоций, что мой желудок делает медленное сальто, а сердце болезненно сжимается, даже когда я качаю головой.
— Почему? Почему, Джуд? Как ты сказал, прошло уже больше четырех лет! Здесь не о чем говорить. — Я выдергиваю свою руку из его и провожу рукой по волосам, понимая, что не уложила их сегодня утром. Моя вторая рука поднимается, чтобы собрать их, но Джуд делает шаг ко мне и легонько хватает меня за запястья, останавливая.
— Оставь это, куколка. Тебе не нужно прятаться от меня, ты никогда этого не делала.
— С-стоп. Прекрати все это! Здесь нет ничего для тебя, ни для кого из вас. Это было всего лишь несколько месяцев веселья много лет назад, и вы все сделали свой выбор, чтобы положить этому конец, когда поверили в дерьмо Ванессы. Почему ты не можешь отпустить это, Джуд?
Он берет меня за запястья и притягивает ближе, так что моя грудь прижимается к его груди.
— По той же чертовой причине, по которой ты не можешь отпустить это, куколка. Я, блядь, люблю тебя. Это никогда не менялось!
Пытаюсь отстраниться, но он рычит и обхватывает меня руками, чтобы удержать, поэтому я качаю головой в знак отрицания и лгу ему, лгу себе.
— Я действительно отпустила это. Я отпустила всех вас, когда села в самолет и не вернулась. Я построила здесь новую жизнь, и в ней нет места ни для кого из вас.
Его губы растягивает небольшая улыбка, а пальцы впиваются в мою поясницу.
— Я мог бы поверить тебе, куколка, но ты надела мою гребаную футболку.
Опускаю подбородок и смотрю на мягкую, выцветшую футболку, в которой я сплю, и пытаюсь придумать причину, почему сплю в его одежде после стольких лет, но ничего не получается. Он усмехается и начинает поглаживать мою спину, отчего по мне пробегает дрожь.
— Это толстовка Тейта, не так ли? Ты не забыла о нас, куколка. Ни о ком из нас. Ты можешь не читать мои сообщения, но каждое утро ты видишь мое имя, и ты никогда не блокировала меня, не меняла свой номер. Сави, никто из нас никогда не отпустит это. Мы принадлежим друг другу. Прочитай все сообщения, Сави. Догони остальных.
Глотаю слезы, которые начинают забивать мое горло.
— Отпусти меня, Джуд.
Он смотрит в мои глаза, а затем медленно начинает кивать.
— Окей, я отпущу тебя сегодня, но я буду продолжать взбираться на любые стены, которые ты воздвигнешь между нами, детка. Мне надоело ждать, так что держи себя в руках. Это все равно произойдёт.
Он наклоняется ко мне и проводит губами по моему лбу, а затем опускает руки и отходит от меня. Он берет кофе на вынос и втискивает его мне в руки.
— Извини за кофе. Прочитай сообщения, Сави.