- Спокойно гражданка! - остановил ее Аркадий. - Сейчас акт составим.
В горле у Бебешина забулькало, щеки надулись; задыхаясь от гнева, он закричал неожиданно тонким голосом:
- Молокосос!.. Пф!.. Я тебе покажу акт! Пф!.. Вон отсюда! Пф... Пф...
- Ответите за оскорбление личности при исполнении, - с достоинством заявил Аркадий. - Товарищ Ольшевский, вы свидетель.
- Всегда и везде! - загадочно ответил Семка, скорбно подняв брови.
- Штраф сейчас будете платить? - любезно обратился Аркадий к Бебешину. - Или через суд взыскивать?
- Вот тебе штраф! - Бебешин сложил жирные пальцы в кукиш. - Видал?
- А как же! - подтвердил Аркадий. - Вы видели, товарищ Ольшевский?
- Фигу-то? - переспросил Семка и спохватился: - Факт налицо!
- Пройдемте, гражданин Бебешин. - Аркадий поправил ремень винтовки.
- Куда? - вдруг испугался тот.
- Там узнаете, - туманно ответил Аркадий и незаметно подмигнул Семке на перетрусившего купца.
Когда Бебешин шел к выходу, он уже не был похож на пышущий жаром самовар. Выкипел. Штраф ему пришлось уплатить в десятикратном размере. А в новенькой тетради, купленной Аркадием Голиковым - учеником пятого класса реального училища, - появилась первая запись:
"Деньги в банке. Завтра в училище! А номер моей винтовки 302 939. Ура!.."
ЧАШКА КОФЕ
Лето стояло пыльное и тревожное. В садах пожухла трава, и листья на деревьях скатывались улитками, прячась от солнца. Когда задувал восточный ветер, казалось, как будто по булыжной мостовой катят пустую бочку из-под керосина. Люди жадно вслушивались и глядели в небо, надеясь увидеть отблески молний. Но это был не гром, а дальние орудийные раскаты.
Наступала армия Колчака.
Слухи об этом быстро расползались по городу, а вместе с ними появились на улицах подозрительные люди в полувоенной форме, штатских костюмах, крестьянских поддевках и даже монашеских рясах. Их видели то на базарной площади, то на монастырском подворье. Они часами просиживали в задних комнатах купеческих особняков, не обходили своим вниманием рабочие бараки, заглядывали в солдатские казармы.
Чаще всего они появлялись в окрестных селах в дни, когда проходила мобилизация на колчаковский фронт. Но попробуй запрети людям свободно расхаживать по городу или выехать в соседнюю деревню, если документы у них в порядке, в спекуляции и грабеже не замешаны, оружия при личном обыске не обнаружено.
По сведениям чекистов, они были связаны с белогвардейскими заговорщиками. Решено было установить наблюдение за всеми подозрительными местами в городе. Особенно за недавно открывшимся кафе "Мавритания".
Днем это было вполне добропорядочное заведение. Белели накрахмаленные скатерти, сверкали кофейники, вкусно пахло сдобным тестом и кофе. Сюда приходили целыми семьями, ели мороженое, пили пузырящуюся воду из разноцветных сифонов.
С наступлением темноты "Мавритания" преображалась! Табачный дым поднимался к потолку, из кухни несло чадом и гарью, гремел разбитый рояль на эстраде. В зале не умолкал гул голосов, звон посуды, выкрики пьяных. Люди ходили от столика к столику, присаживались, пили, ссорились и тут же целовались. Можно было подумать, что вечерние посетители "Мавритании" знакомы друг с другом годами.
Чем ближе время шло к закрытию, тем больше становилось сходство между этими людьми и, когда они, наконец, расходились, казалось, что из дверей ресторана вываливается один огромный, мятый, опухший человек.
А утром зал опять блестел чистотой, свежими скатертями, вкусно пахло сдобой и кофе.
Вот это заведение и должен был посетить Аркадий. И обязательно вечером!
В Чека были получены сведения о том, что в ресторане назначена встреча главарей заговора. Имелись и фотографии. Но чекистов в городе знали, появление их в "Мавритании" незамеченным не пройдет, заговорщики будут предупреждены - и операция сорвется. Тогда-то Чувырин и предложил товарищам послать в ресторан Аркадия, чтобы он опознал нужных людей и дал знать о состоявшейся встрече.
- Мальца никто не заподозрит! - убеждал Чувырин. - А я за него ручаюсь. Парнишка отчаянный и с головой!
Вот почему в один из вечеров Аркадий и Семка очутились в шумном зале "Мавритании". Аркадий прихватил дружка по совету все того же Чувырина: "Одному неловко, да и в глаза будешь бросаться, а так зашли, мол, два шалопая жизнь прожигать". Конечно, Семка ни в какие подробности посвящен не был.
Они уселись за столик в углу и, отодвинув в сторону грязные тарелки, принялись разглядывать зал. По тому, как менялось выражение Семкиного лица, можно было легко догадаться, о чем он думает. Вот глаза его испуганно расширились: это он представил себе, что на него смотрят родители. Семка даже съежился и втянул голову в плечи. Но вот он откинулся на стуле, надменно прищурился, забарабанил пальцами по столу. Теперь на него смотрели одноклассники. Семка, наверно, дошел бы до того, что представил себя танцующим среди ресторанного зала с умопомрачительной красавицей, но мечты прервал будничный голос официанта:
- Чего изволите, молодые люди?
Семка опять съежился, испуганно взглянул на Аркадия.
- Кофе и пирожные, - распорядился Аркадий.
- Сколько пирожных прикажете. Вазу?
- Две штуки, - не поддался на провокацию Аркадий.
Прихватив грязную посуду, официант ленивой шаркающей походкой направился в буфетную.
Семка немного приободрился и с интересом огляделся вокруг. Окутанный табачным дымом зал сначала показался ему какой-то огромной машиной, которая, лязгая металлом и звеня стеклом, выполняет однообразную механическую работу: наливает, пьет, ест... наливает, пьет, ест... Потом туман рассеялся - и он наткнулся на чей-то ощупывающий взгляд.
Неподалеку сидел угрюмый черноволосый человек. Он пристально смотрел в их сторону, и один глаз его был странно прищурен. Семке стало не по себе, он опять, по-черепашьи вобрав голову в плечи и чувствуя цепкий взгляд незнакомца, толкнул ногой Аркадия:
- Чего он на нас уставился?
- Кто? - обернулся к нему Аркадий, зорко поглядывающий на дверь за буфетной стойкой.
- За нами сидит... Черный... Подмигивает все время!
Аркадий взглянул через голову Семки и рассмеялся:
- Он не подмигивает! У него глаз шрамом стянут. Ох, и трус ты, Семка!
- Я - трус? - Семка даже вскочил от негодования. - Хочешь, к нему подойду?
- Нет уж, ты сиди! - не на шутку встревожился Аркадий. - А то, знаешь...
- Нечего мне знать! - петушился Семка. - Подойду и скажу: "Здрасте!"
- А он тебе: "До свиданья!" - усмехнулся Аркадий. - Не выдумывай, Семка! Пошутил я про труса.
- То-то! - удовлетворился объяснением Семка и, пытаясь доказать свою храбрость, крикнул проходившему мимо официанту: - Эй, скоро там кофе?!
Официант обернулся. Это был совсем не тот, что подходил к их столику. Смерил Семку глазами и усмехнулся:
- Варится.
Официант уже давно ушел, а Семка все раздумывал, как ему вести себя дальше. Можно было, конечно, потребовать объяснения, но, с другой стороны, кофе действительно может еще вариться.
Из мрачного раздумья Семку вывел появившийся на столике поднос. На нем стояли: кофейник, чашки, тарелка с пирожными.
- Прошу-с! - Официант ловко разлил кофе по чашкам и, пока Семка раздумывал, благодарить его или нет, бесшумно исчез, словно растворился в дымном воздухе ресторанного зала.
- Давай, Семка, - пододвинул ему тарелку с пирожными Аркадий. Нажимай!
Семка был не просто мыслитель. Он был мыслитель-сладкоежка. Чтобы решить задачу про путешественника, который, выйдя из пункта "А", встретится с другим путешественником в пункте "Б", Семка должен был съесть десяток карамелек. Иначе путешественники никогда не встретятся! Поэтому долго упрашивать его не пришлось.