— Вы предлагаете встретиться с сильным и превосходящим нас по численности противником, не имея плана действий? — задал вопрос Эрейнион, сверля его взглядом. Повисла странная тишина.
Аран Зеленолесья ухмыльнулся, отметив про себя, что Артанаро впервые произнес столь длинную фразу, обращаясь к нему в присутствие стольких свидетелей.
— Наш план прост, — Орофер посмотрел на стоявшего рядом с ним Амдира, — и он в том, чтобы опрокинуть орков натиском конницы и поддерживающими ее лучниками, а затем, когда им удастся прорваться внутрь, пустить в ход пеших воинов-копьеносцев.
— Иными словами, вы намерены атаковать их в лоб, не прибегая к маневрам? — уточнил Нолдаран. — И считаете, что копье не так эффективно в бою, как стрела?
«Что с ним творится?» — подумал Орофер, глядя в заблестевшие глаза Эрейниона и чувствуя, как на плечо ложится рука Амдира. Это прикосновение означало «успокойся, не горячись».
— Ваш Аэглос*, вне сомнений, грозное оружие, — сдерживая улыбку, проговорил синда. — Но то, что подойдёт для схватки один на один, не может быть применено против сотен и тысяч…
Глорфиндель хотел что-то ответить на эту двусмысленную дерзость, но был вовремя остановлен повелительным жестом Нолдарана.
— Сразу видно, что вам не доводилось сражаться с вооруженным хорошим копьем воином, — спокойным тоном парировал Гил-Галад. — Мое копье я использую одновременно как гарпун и как меч с длинной рукоятью. Его удары разят противника на расстоянии, не позволяя ему приблизиться. Оно столь остро, что пробивает железную броню шлемов и панцирей, а лезвие его рассекает плоть, словно молния грозовую тучу.
— Жду не дождусь увидеть ваше копье в действии, — вежливо улыбнулся Орофер.
В его воображении рисовались совершенно другие картины с участием Эрейниона, образы которых ему отчего-то захотелось передать в госанна их главному герою. Но синда сдержал этот порыв, чтобы не смущать и без того боровшегося со смущением нолдо.
К Дагорладу было решено выступать на рассвете. А глубокой ночью Владыка Эрин-Гален отправился в шатер Артанаро, полный противоречивых чувств и беспокойных мыслей.
— Что с тобой? — спросил Орофер, плотно задергивая за собой полог и мысленно произнося заклятье, закрывавшее вход посторонним. — На сегодняшнем совете ты решил обратить на меня твое королевское внимание?
— Я испугался, — отвечал ему Артанаро, подходя вплотную.
— Ты? — удивился синда. — Самый бесстрашный охотник и воин говорит, что испугался? — он насмешливо прищурился.
— Смейся надо мной, если хочешь, — молвил Эрейнион, — но, прошу, не иди против меня и моих планов.
— В твоих планах для меня, похоже, не осталось места, — Орофер досадливо отстранился, сведя к переносице черные брови. — Ты даже не хочешь позволить мне командовать моим же войском…
— Ты не понимаешь…
— Чего? Что ты и Пэрэдель одурачили нас в Лотлориене, а теперь настал черед выставлять меня и Амдира на посмешище перед нашими воинами, отдав их под команду твоего златоволосого Лорда?
— Нет же! Я хотел, чтобы Глорфиндель командовал войском правого фланга, чтобы обеспечить нам победу ценой возможно меньших жертв, которые будут неисчислимы, если атаковать в лоб, не имея плана действий.
— Ты итак назвал меня сегодня безмозглым при всех, словно я не прошел Браголлах и Нирнаэт!
— В Нирнаэт ты был сама осторожность, отведя твои войска в тыл, едва стало ясно, что численный перевес на стороне Моргота!
— Я не мог рисковать моими воинами…
— А мой отец мог?! Он пал, сражаясь почти в одиночку с превосходящим его по силе и числу противником, пока вы спасались бегством!
— Тогда мы были обречены, и твой отец прекрасно знал это! Сейчас все не так! Мы победим! Внезапность, натиск и скорость атаки — вот в чем наше преимущество! Я поведу моих воинов в бой и покажу всем любителям строить планы, как нужно сражаться с Тьмой!
Оба часто дышали. Повисла пауза. Нолдаран тяжело вздохнул.
— Делай что хочешь! — прикрывая ладонью глаза, отчаянно прошептал Артанаро. — Только будь осторожен, прошу!
— Забудь об осторожности! — не соглашался Орофер. — Настает и для нас время славных дел! Война — это время славы, а ее не добудешь, отсиживаясь в тылу, за спинами храбрецов, что бросают вызов судьбе.
— Как ты не поймешь, что я боюсь тебя потерять?! — широко раскрытые глаза Эрейниона устремили свой взор прямо в светло-голубые глаза Орофера.
И снова оба они замерли, не решаясь даже сделать вдох. Первым вышел из охватившего их ступора Владыка Эрин-Гален:
— Ороднор, ты же сам говорил, что главное — победить в этой войне, спасти тех, кто на нас надеется от Тьмы, что разрастается в Средиземье…
— Но если в Средиземье не будет тебя, то я не смогу радоваться красоте его гор, зелени его лесов, щебету его птиц, журчанию ручьев в лесных чащах, шуму морских волн в гавани Митлонда и, превратившись в тень, буду вечно блуждать в потемках, в плену воспоминаний о тебе…
Он бессильно опустился на низенький походный табурет и сложил руки, низко склонив голову и глядя в устеленный коврами пол. Постояв еще несколько мгновений рядом с ним, Орофер уселся прямо на ковры, расстеленные на полу, пытаясь заглянуть в глаза Нолдарана, прикрытые опущенными веками.
— Я не страшусь судьбы и смерти, если так суждено, — заговорил он, стараясь утешить. — Тэран-Дуиль станет мне достойной заменой. В предстоящей битве наш народ подаст остальным пример доблести, бесстрашия и презрения к врагу. Это будет день нашей славы. Знай, что я поведу моих воинов в бой, думая о тебе. Ты, словно острый ледяной шип, пронзил мое сердце… — и синда положил голову на колени Артанаро, прося таким способом о ласке.
========== Часть 14 - Эглерио ==========
Комментарий к Часть 14 - Эглерио
Eglerio (синд.) - Слава! Да здравствует! Ура! боевой клич эльдар
Через два дня после победы в Минас-Итиль многочисленные полки объединенного воинства Последнего Союза подошли к орочьим укреплениям, выстроенным на дагорладской равнине и призванным защитить Мораннон и предохранить Мордор от вторжения в его пределы союзнических армий.
По сведениям гондорской разведки, за Черными Вратами, на покрытом пеплом Ородруина плато Горгорота размещались резервные полки врага, состоявшие из троллей, харадрим, варгов, мордорских орков и прочей нечисти, которая в избытке населяла бесплодные равнины и плато Черной Страны.
Наличие в пределах Мордора этих резервных сил, точные численность и состав которых оставались тайной для союзников, было главным препятствием и, одновременно, главной опасностью для немедленного штурма Мораннон, казавшихся неприступными из-за своих внушительных размеров и числа неусыпно охранявших их стражей из орков, троллей и харадрим, размещавшихся на двух укрепленных башнях по бокам от широчайших створок, на дозорных площадках которых также день и ночь несла караул охрана.
Как только лагеря союзных армий были разбиты, командиры отрядов получили от вышестоящих распоряжение приказать рядовым воинам готовиться к бою, который должен был состояться утром следующего дня.
Противник тоже готовился. Еще на подходе к Дагорладу все заметили, как потемнело небо, заклубились, невесть откуда явившиеся, темно-серые, тяжелые облака, а из жерла Роковой Горы начала изливаться ярко-алая лава, то и дело освещая зловеще-алыми вспышками почерневшее средь бела дня небо. Пепел и частицы черной пыли наполнили воздух. Стало нечем дышать.
Так он облегчал путь своим оркам и прочим тварям, не выносившим солнечного света, а, кроме того, стремился устрашить союзников, сломив боевой дух, отняв свет Анара и чистый воздух, а вместе с ними и силы.
Было решено дать бой на дагорладской равнине, уничтожив тех, кто находился в укреплениях перед вратами в Мордор, и ждать, когда из-за Мораннон на поле боя выступят свежие силы врага.
Такая продуманная тактика поэтапного уничтожения и выманивания, навязываемая укрывавшемуся в башне Барад-Дура Ненавистному, казалась Гил-Галаду и его свите, а также согласным с ними Элендилу и его сыновьям, наиболее выигрышной и влекущей наименьшие потери в живой силе, хоть и подразумевала затяжной характер войны.