Вылез из озера мокрый, угрюмый, и вывалил к ногам Лиззи трепещущую мелюзгу.
- Ой, рыбка! - обрадовалась она, но тут же сморщила нос. - А как мы ее есть-то будем? Сырую?
- Почему сырую! Сейчас я...
«Разведу костер», - хотел сказать Вик. Он уже успел присмотреть сухой куст, который можно сжечь. Но осекся, вспомнив, что магия его сегодня покинула, и тут же почувствовал себя мокрым общипанным индюком, у которого теперь ни рубашки, ни брюк, ни магии. Можно смело оставаться жить в деревне. Наняться сезонным работником навоз убирать.
Вик взвыл и сжал кулаки. Что же так несправедливо-то все!
Лиззи сползла с валуна и похромала к Вику. Она догадалась о магии, но спрашивать ни о чем не стала.
- Слушай, давай по-другому попробуем костер разжечь.
- Как по-другому?
- Ну, как обычные люди это делают.
Лиззи подняла с земли деревянную палочку, расщепленную сухую ветку, а чуть дальше надергала желтой, пыльной травы.
- Вот!
Она показала, что надо делать, поставив палочку вертикально на кусок дерева, и начала крутить ее в ладонях.
- Давай ты верти, а я траву сыпать буду. Она сухая, должна загореться.
Вик работал с таким остервенением, будто возникшая искра могла вернуть ему магию. Никогда еще огонь не давался ему с таким трудом. Вику от этой мысли было одновременно и смешно, и жутко. Неужели, это все? Неужели, огненная стихия никогда больше к нему не вернется?
- Есть! - закричала Лиззи, захлопала в ладоши.
Вик увидел, как вверх поднимается тонкая струйка дыма. Огонек, сначала крошечный, скоро окреп, весело заплясал на ветке. Вик обрадовался ему, как родному. Скоро у них появился костер, а чуть позже и запеченная на углях рыба.
- М-м, вкуснотища, - нахваливала Лиззи.
Вик, хотя тоже проголодался, вкус озерной рыбы не оценил. Она пахла тиной, да к тому же была пресной - соли-то у них не оказалось. Зато брюки кое-как удалось высушить над огнем. Лучшие брюки, кстати, из тех, что были у Вика. И рубашка нарядная. Он скосил глаза на Лиззи, примостившуюся на коленях у костра. Была нарядная...
Куда он так вырядился? Вик попытался снова отмотать время немного назад. Ладно, сегодняшнее утро вспоминать бесполезно, но, может, что-то всплывет из вчерашнего вечера? Он закрыл глаза и сквозь туман начали проступать неясные образы.
Играет музыка. Глиняные кружки с шумом врезаются друг в друга. Шапки пены падают на стол. Смех. Аромат готовящегося на вертеле мяса.
- Давайте за Вика, парни! Вик, подними руку и скажи: «Да пошло оно!»
В таверне. Вчера. Вик пришел, чтобы встретиться с бывшими однокурсниками - с Чадом и Сормом. Оба едва-едва тянули программу, однако перебрались на второй курс. Да и как иначе, если за каждым из них стоит папенька-аристократ. На самом деле Вик явился вовсе не потому, что соскучился по этим недоумкам. Они еще в Академии жутко его бесили, зато единственные признали в Викаре лидера, а потому приходилось терпеть. На самом деле Вик пришел для того, чтобы услышать новости о Коре.
Не нужно было. Вик сам признавал, что это уже похоже на болезнь, но ничего не мог с собой поделать. Он жадно ловил каждое слово, сказанное о ней, хотя имена Кора и Ран всегда теперь произносились вместе. Имя болотного принца выжигало Вику нутро, так что приходилось вливать в себя кружки эля одну за другой.
- Ладно тебе, Вик, - Чад хлопнул его по плечу. - Ты ведь сам понимаешь - он ее заслужил.
Он ее заслужил. Да, Вик это понимал, как никто. Очень мерзко становилось от мысли, что Ран действительно любит ее, а она его. А ведь если бы Вик помог Коре тогда, когда от нее все отвернулись, все могло сложиться иначе. Но Вик предпочел привлечь внимание другим способом - напугать и оскорбить. Он застонал, уронив голову на руки. Нет, ну надо быть таким идиотом!
- Что-то ты совсем расклеился парень, - сказал чей-то голос справа. - Я считаю, из-за девчонок и переживать нечего. Не стоят они того.
Вик только сейчас вспомнил, что с ними в таверне находился четвертый. Какой-то незнакомый земляной маг, приятель Чада. Зачем тот его притащил? Еще не хватало непрошеных советов!
- Вик, Вик. Вик!
Вик встрепенулся на голос - Лиззи звала его и, вероятно, уже давно.
- Глубоко же ты задумался.
- Да... - он тряхнул головой. - Неважно.