Заводилой всему, это она отлично разгадала, был самый непослушный мальчишка — Вася Скалкин. Это он подбил ребят так её называть и даже увёл за собой тихоню Гришу Бочарова и маленького Игорька. Как она испугалась, когда они пропали! Вся избегалась. Уж такие страшные вещи передумала… А они прятались от неё в кустах. Ей назло.
А сколько интересного она придумала, когда готовилась стать вожатой отряда малышей! Какие только игры, занятия, песни, стихи не записаны в её синей рабочей тетрадке!..
И главное, это она твёрдо решила, к концу лета весь пятый отряд должен стать отрядом октябрят! Она об этом уже говорила с Серёжей. И Серёжа сказал ей: хотя это и не совсем по правилам, но хорошо — на прощальной линейке, перед отъездом из лагеря ребят пятого отряда примут в октябрята. Только пусть они хорошенько знают всё, что должны знать октябрята, и вообще, будут настоящими октябрятами. Это уж от неё зависит, от Татьяны!
А теперь… Нет, теперь она ни за что не останется вожатой пятого отряда! Ни за что. И пусть Серёжа думает что хочет. Она ему так и скажет!
Так сидела Таня на одной из ступенек терраски, вспоминая все неприятности сегодняшнего дня. Опустив голову и кусая губы, она обдумывала, как бы ей завтра сказать Серёже, что она не может быть вожатой в пятом отряде, потому что — Серёжа это, наверно, и сам заметил, — потому что у неё ничего, ну совершенно ничего не получается…
Она не услышала ни звука приближающихся шагов, ни скрипа гравия под этими шагами. И, только когда раздался неуверенный голос: «Татьянка, ты?» — она подняла голову и увидела перед собой старшего вожатого лагеря Серёжу.
Звёздная ночь
— Неужто плачешь? — спросил Серёжа, когда Таня подняла своё мокрое от слёз лицо.
Немножко-то она всё-таки всплакнула… Но не хватало только, чтобы это заметил Серёжа!
Таня поспешно достала носовой платок.
— Да нет!.. С чего ты взял? — ответила она с досадой.
Серёжа присел рядом на лесенку.
— Говори, в чём дело? Случилось что-нибудь?
— Ничего не случилось! Совершенно ничего не случилось!.. И вообще, — начала было Таня, но голос у неё дрогнул.
Нет, как Серёжа хочет, она не может быть вожатой пятого отряда! Пусть ей объявят выговор, но нет! — она отказывается от пятого отряда. Наверно, она переоценила свои силы, когда захотела стать вожатой. А сейчас она отказывается. Она вообще не может быть нигде вожатой, ни в каком отряде! Да, да, раз не справилась с такими малышами, с другими ей и подавно не справиться. И пусть её назначают на кухню посуду мыть или куда угодно… Но только всё равно она ничуть не виновата, потому что ей попались очень непослушные дети! Все как на подбор очень, очень непослушные.
— Все до одного? Все такие уж непослушные? — с сомнением переспросил Серёжа.
Таня ответила запальчиво:
— Все до одного! Но в особенности один… Его фамилия Скалкин! Да, Вася Скалкин. К нему одному нужно десять вожатых, чтобы с ним справиться.
— Погоди, погоди-ка… — После небольшого молчания Серёжа, как бы припоминая, спросил: — Такой белобрысый крепыш? Непоседа невероятный. И к тому же крикун.
Таня обрадовалась, с оживлением воскликнула:
— Ну вот видишь! И ты его приметил.
— Славный мальчуган. Он мне понравился.
— Понравился?
— А какие у него живые и смышлёные глаза…
— Ну и что ж, что смышлёные? Не воображай, что только ты заметил его смышлёные глаза! А вообще он…
И вдруг, оборвав себя, Таня замолчала.
— Тише… это кто-то из моих… — прошептала она.
Из дома сюда, на террасу, донёсся жалобный плач.
Плакал Игорёк. Он смотрел на распахнутое настежь окошко, за которым стояла, почти вплотную прижавшись к дому, высокая тёмная ель, и ему было страшно. Он боялся волков, которые вдруг возьмут и влезут в эту комнату, где нет ни мамы, ни папы, ни бабушки. И медведь, может, ходит тут недалеко… И хотя тут же на кровати спал Гриша, а чуть подальше — очень смелый человек Вася Скалкин, и хотя на полу в корзинке спала его черепаха Тортила, всё равно Игорёк боялся смотреть на раскрытое окно и плакал. Таня подошла к нему, наклонилась:
— Игорёк, ты чего?
Игорёк узнал Таню. Было видно, что он ей очень обрадовался.
Таня присела на край кровати и положила руку на его тёплую, ёжиком стриженную голову. Снова спросила:
— Ну чего ты, ну?
— Я волков боюсь, — шёпотом признался Игорёк.
— Волков? — Таня тихонько засмеялась. — А здесь нет никаких волков!
— Ни одного?
— Ни одного!
— А маленьких?
— Ни одного, даже самого малюсенького!
— А крокодилов?