Смотрю на свои пальцы.
— Перестарался…
Вижу, как начинает оседать пыль, и делаю первый шаг в сторону разрушенного ресторана. Нужно добить Салем… Мои планы прерывает сердце, которое вновь пропускает несколько ударов. Резко останавливаюсь, хватаясь за грудь. Душа тоже бунтует от применения хоть капли сил.
Выдыхаю. Мне не хватит сил откопать Салем. А если она это сделает сама, что, скорее всего, рано или поздно произойдёт, не думаю, что смогу её добить… Если бы я сегодня уже не потратил свои запасы Ауры один раз, бессмертная бы умерла.
Сердце и душу вновь закололо. Принимаю решение на этот раз отступить…
(***)
Район трущоб пылал. Это был идеальный момент для реализации планов Романа Торчвика. Ранее он уже отослал Неополитан по надуманному поводу на одну из их законсервированных баз. Пока мелкая справится с его поручением, Роман успеет сделать все свои дела. А возможные ошибки… Их скроет нападение Гримм.
Дочери Малахит послушно следовали за ним. Они обе понимали, что, если оказать сейчас сопротивление, им будет больно. На шеях девочек располагался красивый, Роман бы даже назвал его вычурным, ошейник для рабов. Он не давал дочерям Малахит сбежать от Торчвика и помогал их контролировать. По желанию, или если они отдалятся от него слишком далеко, девочки получат удар током. Он может быть как просто неприятным, так и вовсе убийственной силы. Всё зависело от пульта в руках Романа и того, как далеко они попытаются отойти.
Дойдя до одного из своих укрытий и оказавшись в нём, Роман стал быстро обыскивать шкафы, полки, разные ящики и прочие места, где уже некоторое время складировал разный хлам. Он спешил, поэтому паниковал. Паника на его лице отображалась в виде недовольства. Из рта то и дело вылетали ругательства. Это всё, в свою очередь, заставило испугаться дочерей Малахит. Они, с опасением смотря на Романа, зажались в один из тёмных углов его укрытия и не смели издать и звука, чтобы случайно не привлечь внимание парня.
Обычно Роман выполнял свои обязанности, связанные с ними, молча, словно робот. Не позволял рядом с пленницами появиться и тени какой-либо эмоции на своём лице. Лишний раз старался на них не смотреть. Сейчас же его поведение сильно отличалось от такого, к которому успели привыкнуть дочери Малахит. Не зная, что от него можно нынче ожидать, они не смели его тревожить. Неизвестность пугала. А полные гнева глаза парня, которыми он время от времени смотрел на них, проверяя, на месте ли пленницы, чуть ли не заставляли закричать от страха или заплакать.
Время шло. Наконец парень что-то нашёл в одном из ящиков. Он достал свёрток ткани и стал быстро разматывать его. Резко развернувшись, Роман подошёл к тому углу, к которому прижались девушки. Они всё же запищали от страха. Но тут же замолчали под его наполненным холодной яростью взглядом. Парень смог взять себя в руки и вернуть привычное пленницам поведение, но… Это сейчас пугало даже больше, чем его не совсем нормальное состояние несколько минут назад.
— Ваша мать мертва, — слова Романа вызвали ком в горле у девушек. Глаза наполнились слезами. Но плакать они не посмели. Не хотели лишний раз раздражать одного из похитителей. — Паук сейчас ведёт внутреннюю грызню. Заместители Малахит борются за права управлять организацией. Её остатками. Другие группировки тоже пытаются в этом поучаствовать. Босс сказал, что от вас больше нет никакой пользы. Следом поступил приказ избавиться от теперь уже ненужных пленниц.
Мелани всё же не выдержала. Она разжала объятья своей сестры и бросилась вперёд, закрыв её своей спиной и дополнительно прикрыв вытянутыми в стороны руками. Нет, она не думала как-либо бороться с Романом. Силы были слишком неравны. Мелани попыталась поторговаться. Она дрожащим голосом произнесла:
— П-прошу! Отпусти мою сестру! Со мной… со мной можешь делать всё, что угодно! Всё!
В конце концов она не выдержала. По щекам покатились слёзы. Невероятно горячие, как ей сейчас показалось.
— Нет, — с леденящем душу холодом произнёс Роман, смотря на Мелани сверху вниз.
У Мелани словно обрезали нити, которые ей помогали стоять на ногах. Девушка упала на грязный пол базы Романа и зарыдала. К ней бросилась сестра. Игнорируя её, Мелани подползла к ногам Романа и, уперев голову о его ботинки, стала умолять передумать преступника. Торчвик остался невозмутим. Казалось, что слова одной из пленниц вообще никак не влияют на него.