Когда звон в ушах чуть утих, а картинка перед глазами хотя бы немного перестала плясать, я поднялся с кресла пилота.
— Все живы? — спросил у многочисленных стонущих тел.
— Чёрт. Мог бы сразу сказать, что учился у Саммер летать! — услышал недовольный голос одного из Охотников. — Я бы ни за что не сел с тобой в один буллхед, парень!
— Если можешь жаловаться — значит жив, — остановил поток слов мужчины.
— Перестать стонать! Подняться, живо! — начал командовать глава охраны горы Гленн. — Действуем по плану!
Как только его последние слова прозвучали, Охотники, пережившие катастрофу на горе Гленн, тут же встрепенулись. Часть из них вернула чувство злости, а другие, напротив, стали предельно собранными, избавившись от эмоций, которые могли помешать в бою.
Как только аппарель буллхеда начала открываться, кто-то на всякий случай выбросил несколько не самых мощных гранат через щель. Крики позволили понять, что это было сделано не зря. Когда зазор стал достаточным, началась стрельба. Мы быстро смогли подавить сопротивление врага. Группа разделилась на три отряда, которые отправились выполнять свои задачи.
(***)
Я с частью Охотников хотел подняться наверх, на главную башню Бикона. Именно в этом месте, по известной информации, чаще всего сидел директор Академии. Там находился его кабинет.
Сразу же выйдя из студенческой столовой, мы встретили жёсткое сопротивление. Противников разного рода тут было не сильно меньше, чем вокруг самой Академии. Показалось, что Озпин или, может быть, кто-то из советников Вейла, стянул сюда все силы из столицы. Правда… в отличие от нас, эти люди и фавны не знали, почему им приказали сражаться против вчерашних товарищей. Тех, кто не так давно прикрывал им спины. О трагедии горы Гленн вряд ли известно сейчас большому числу разумных. Поэтому, хоть сопротивление и было сильным, мы сражались яростнее и потихоньку подавляли врага. Противник оказался обескуражен тем, что, в отличие от них, наша группа совсем не собиралась щадить кого-то, вставшего на пути. Люди, фавны, полиция, силы самообороны, солдаты Атласа и, конечно, Охотники получали серьёзные ранения и иногда умирали.
Первым погиб полицейский, что вышел к нам из укрытия и потребовал сдачи. Потребовал так, что все его дружно послали. Слишком нахально и высокомерно он себя повёл. Пуля в голову доказала, что мозги у этого полицейского всё же имелись. Правда, теперь они расплескались по полу.
Вообще, зря полиция и силы самообороны решили вмешаться в дела Охотников. С учётом того, что среди них очень мало умелых пользователей Ауры, которые способны сражаться против других обладателей силы, больше всего будет трупов точно этих сил королевства Вейла.
Почему против нас сражаются представители армии Атласа — я тоже не понимал. Говорят, что Озпин в хороших отношениях с Джеймсом Айронвудом, который должен был посетить на днях Вейл… Возможно, причина в этом.
Должен признать, что, в отличие от полиции и сил самообороны Вейла, вояки Атласа могли что-то противопоставить даже опытным борцам с Гримм. Похоже, слияние института Охотников с армией прошло с некоторой пользой для последней. Во-первых, мы встретили среди солдат Айронвуда весьма умелых пользователей Ауры. Возможно, это были Охотники. Во-вторых, опять же, даже простые бойцы могли попить кровь борцам с Гримм. Размен однозначно был не в пользу солдат Атласа, но они всё равно умудрялись, иногда буквально завалив телами, кого-то выбить из сражения. Везением было, если член группы скоро вновь мог вернуться в бой. Обычно псы Айронвуда работали наверняка.
Но даже неся потери, мы поднимались этаж за этажом. Когда мотивация членов группы падала, я, наплевав на возможные последствия, применял Проявление. Оно било и по мне самому. Избавляло от части гнева и желания прибить Озпина, но отрицательных чувств испытывал сейчас столько, что требовалось применить силу на гораздо более мощном уровне. Да и стилеты чёрного дракона не прекращали свою активность. Вовсю усиливали во мне негатив. Сам я тоже продолжал активно накручивать себя, черпая силу из злости, обиды, горечи и боли.