Определенно, я не мог заснуть.
В семь я встал, съел прекрасный, сытный обед, выпил нарочно вдвое больше, чем обычно позволял себе, и закончил всё чашкой крепкого кофе. После обеда я почувствовал себя много лучше, более энергичным и деятельным — или мне так казалось. Я решил рассказать Рикори о моих распоряжениях Мак Канну насчет девушки. Я понимал, что это повлечет за собой рассказ о моем визите в лавку, но я уже сформулировал себе ту историю, которую хотел рассказать.
С неожиданным ужасом я понял, что эта история — всё, что я мог рассказать! Я понял, что не могу передать другим то, что мне не разрешено, даже если бы захотел. И что это было по приказу старухи — постгипнотическое внушение, часть того запрета, который она наложила на мою волю, того запрета, который делал меня бессильным в ее присутствии, который вывел меня из лавки как робота и отшвырнул от ее двери, когда я хотел вернуться.
Во время моего короткого сна она внушила мне: «Этого и этого ты не должен говорить. Это и это — можешь…»
Я не мог рассказать о кукле с иглой-кинжалом, которая проткнула мозжечок Джилмора. Я не мог говорить о кукле Уолтерс и о ее распятии. Я не мог говорить о старухином признании в том, что она отвечала за смерти, приведшие нас к ней.
Однако, поняв это, я почувствовал себя лучше. Тут по крайней мере было что-то понятное — реальность, о которой я тосковал, что-то, что объяснялось без привлечения колдовства или каких-то других темных сил, что-то находящееся в сфере моих знаний. Я делал то же с моими пациентами много раз, возвращая их умы в нормальное состояние таким же постгипнотическим внушением.
Кроме того, существовал путь, которым можно было избавиться от всех внушений этой женщины по моему желанию. Сделаю ли я это? Упорно я решил не делать этого. Это будет признанием того, что я боюсь мадам Мэндилип. Я ненавидел ее, да, но я не боялся ее. Зная ее технику, я не мог допустить такую глупость, чтобы отказаться от наблюдений за самим собой, как за лабораторным экспериментом. Я говорил себе, что смогу снять с себя это внушение, когда захочу, что это, видимо, всё, что она успела внушить мне, так как мое внезапное пробуждение помешало ей внушить больше.
Ах, мастерица кукол была права, когда назвала меня глупцом! Когда появился Брэйл, я уже был в состоянии спокойно встретить его. Едва успел я поздороваться с ним, как позвонила сиделка и сказала, что Рикори проснулся и хочет видеть меня.
Я сказал Брэйлу:
— Это кстати. Пойдемте. Это избавит меня от повторения одной и той же истории.
Он спросил:
— Какой истории?
— Моего интервью с мадам Мэндилип.
Он спросил недоверчиво:
— Вы видели ее?
— Я провел с ней всё время до обеда. Она ведьма… интересна… Пойдемте, я расскажу вам об этом.
Я быстро пошел в госпиталь, не отвечая на вопросы. Рикори сидел. Я быстро осмотрел его. Всё еще слабый, он мог уже не считаться больным.
Я поздравил его с изумительно быстрой поправкой и прошептал ему:
— Я видел вашу ведьму и говорил с ней. Мне нужно многое сказать вам. Попросите ваших телохранителей выйти за дверь. Я сейчас отпущу сиделку.
Когда ребята и сиделка ушли, я стал рассказывать о событиях дня, начав с вызова Мак Канна к Джилморам. Рикори с мрачным лицом слушал рассказ о Молли. Он сказал:
— Брат, а теперь муж! Бедная Молли! Но она будет отомщена! И здорово… Да!
Я привел весьма неполную версию встречи с мадам Мэндилип. Я сказал Рикори о своих распоряжениях Мак Канну.
— Таким образом, сегодня ночью мы, наконец, сможем спать спокойно. Потому что если девушка выйдет с куклами, Мак Канн схватит ее. Если она не выйдет, ничего не случится. Я уверен, что без нее мастерица кукол не сможет нанести удар. Надеюсь, вы со мной согласны?
Он внимательно посмотрел на меня.
— Я согласен, доктор Лоуэлл, в большей части. Вы поступили так, как и я поступил бы на вашем месте. Но… мне кажется, что вы не сказали нам всего, что произошло между вами и ведьмой.
— То же думал и я, — сказал Брэйл.
Я встал.
— Во всяком случае я сказал вам основное. И я смертельно устал. Я приму ванну и лягу спать. Сейчас 9.30. Если девушка выйдет, это будет не раньше одиннадцати часов, может быть, и позже. Я собираюсь поспать, пока Мак Канн не поймает ее. Если этого не случится, я буду спать всю ночь. Это конец. Отложите вопросы до утра.
Ищущий взгляд Рикори ни на минуту не оставлял меня. Он сказал:
— Почему вам не лечь спать здесь? Это было бы безопаснее… для вас.
Я почувствовал страшное раздражение. Моя гордость и без того пострадала из-за того, что старуха перехитрила меня, и предложение спрятаться за оружие ребят Рикори показалось мне оскорбительным.