Я почувствовал правоту всего сказанного. В глубине души я был уверен в том, что Мак-Кенн говорит правду – или, по крайней мере, то, что кажется ему правдой. Он не убивал Рикори. И все же сваливать это на куклу было слишком фантастично. В машине было три человека. Мак-Кенн словно читал мои мысли.
– Это могла быть какая-нибудь механическая кукла,– сказал он,– заводная, приспособленная для удара.
– Мак-Кенн, сойди вниз и принеси ее сюда,– приказал я резко.
Он дал, наконец-то, рациональное объяснение.
– Ее там нет,– сказал он и весело усмехнулся. – Она выпрыгнула.
– Нелепость… – начал я.
Шофер перебил меня.
– Но это верно, что-то выпрыгнуло, когда я открыл дверь. Я подумал, что это кошка, собака или какой-нибудь другой зверек. Я сказал “кой-черт” и тут увидел ее. Она улепетывала со всех ног, затем остановилась и исчезла в тени. Я видел ее один момент, как блеск молнии. Я сказал Мак-Кенну: “Что за черт?” Мак-Кенн шарил в машине. Он сказал: “Это кукла. Она убила босса”. Я сказал: “Кукла? Что ты хочешь сказать?” Он объяснил. Я ничего не знал до этого про куклу, хотя видел, что босс нес что-то под пальто. Я не знал, что там у него. Но я видел продолговатую штуку. Не кошку и не собаку. Она выпрыгнула у меня из машины между ног.
Я спросил иронически:
– Вы считаете, Мак-Кенн, что эта механическая кукла была заведена так, что могла убежать после удара?
Он покраснел, но ответил спокойно:
– Я не утверждаю, что это была механическая кукла. Но всякое другое предположение было бы сумасшествием, не правда ли?
– Мак-Кенн,– сказал я,– чего вы хотите?
– Док, когда я был в Аризоне, там умер один фермер. Умер неожиданно. Там был один парень, который, казалось, был здорово замешан в этом деле. Маршалл сказал: “Я не думаю, что ты это сделал, но среди присяжных я один так думаю. Что ты скажешь?” Парень ответил: “Маршалл, дайте мне две недели, и если я не притащу убийцу, можете меня повесить”. Маршалл сказал: “Прекрасно. Временное определение – умер от шока”. Это и был шок. От пули. Ну вот, еще до конца второй недели явился этот парень с убийцей, привязанным к его седлу.
– Я понял тебя, Мак-Кенн. Но здесь не Аризона.
– Я знаю. Но разве вы не можете сказать всем, что он умер от инфаркта? Временно. И дать мне одну неделю? Тогда, если я не явлюсь, обвиняйте меня. Если вы скажете полиции… лучше возьмите один из этих пистолетов и убейте меня с Полем сейчас же. Если мы скажем им о кукле, они умрут от смеха и сейчас же отправят нас в Синг-Синг. Если мы ничего не скажем, будет то же самое. Все останется невыясненным навсегда. Если каким-то чудом полицейские потеряют нас…
Я говорю, док, вы убьете двух невинных людей. И никогда не узнаете, кто убил босса, потому что никто не станет искать настоящего убийцу. Зачем это им?
Облако сомнения в невиновности этих людей закралось в мой ум. Предложение, кажущееся наивным, было хитро задумано. Если я соглашусь, Мак-Кенн и его сообщник будут иметь целую неделю, чтобы скрыться. Если они не вернутся и я расскажу правду, я буду выглядеть, как сообщник. Если я скрою причину смерти и ее обнаружат другие, я буду обвинен в невежестве. Если их поймают и они во всем сознаются, опять я буду выглядеть как сообщник.
Мне пришло в голову, что сдача мне оружия была необыкновенно умно задумана. Я не смогу показать, что мое согласие было вынужденным. И кроме того, это могло быть хитрым жестом с целью завоевать мое доверие, ослабить сопротивление его просьбе. Разве я знал, есть ли у них еще оружие, которое они в случае отказа могут пустить в ход? Пытаясь найти выход из этой ловушки, я подошел к Рикори, положив оружие в карманы халата, и нагнулся над ним.
И вдруг в углу его рта начал появляться и исчезать пузырек. Рикори был жив! Но для меня опасность только увеличивалась. Если Мак-Кенн убил его, если они оба были в заговоре и вдруг узнают, что их попытка кончилась неудачно, не захотят ли они закончить начатое дело? Если Рикори жив и сможет говорить – им грозит смерть даже скорее, чем если бы их судили. Приговор в банде Рикори выносился им самим. А убивая Рикори, они должны будут покончить и со мной.
Все еще наклоняясь, я сунул руки в карманы и направил на них два пистолета.
– Руки вверх! Оба! – приказал я.
Удивление показалось на лице Мак-Кенна, сосредоточенность на лице Поля. Оба подняли руки.
Я сказал:
– Мак-Кенн, в вашем умном предложении нет смысла. Рикори жив! Когда он сможет говорить, он сам скажет, что с ним произошло.
Я не был подготовлен к тому, что произошло за этим. Если Мак-Кенн не был искренен, он был изумительным актером. Его тело напряглось. Я редко видел такое радостное облегчение, какое появилось на его лице. Слезы катились по его загорелым щекам. Шофер опустился на колени, рыдая и молясь. Мои подозрения исчезли. Я не мог поверить, что это – игра. Мне стало как-то стыдно за себя.
– Вы можете опустить руки, ребята,– сказал я и положил оружие в карманы халата.
Мак-Кенн спросил хрипло:
– Будет он жить?
– Считаю, что должен,– ответил я. – Если только нет никакой инфекции, можно быть в этом уверенным.
– Благодарение богу,– прошептал Мак-Кенн.
В этот момент вошел Брейл и остановился, с удивлением глядя на нас.
– Рикори заколот. Я расскажу все после,– сказал я ему,– крошечный укол под сердце, а, может быть, в сердце. Он страдает главным образом от шока. Сейчас он придет в себя. Возьмите его в палату и проследите за ним, пока я не приеду.
Я быстро сказал ему, что нужно предпринять, какие лекарства ввести, как ухаживать за больным; и когда Рикори унесли, я обратился к его людям.
– Мак-Кенн,– сказал я,– я не собираюсь объясняться. Не теперь. Но вот ваши пистолеты. Вы получили свой шанс.
Он взял оружие и посмотрел на меня с каким-то странным теплым блеском в глазах.
– Я не хочу сказать, что не хотел бы знать, что изменило вас, док,– сказал он,– но что бы вы ни делали, по мне все правильно, лишь бы вы поставили на ноги босса.
– Без сомнения, есть люди, которым следует сообщить о его состоянии,– ответил я. – Все это я поручаю вам. Все, что я знаю, это то, что он ехал ко мне. У него был сердечный приступ в машине. Вы привезли его сюда. Теперь я лечу его от сердечного приступа. Если он умрет, Мак-Кенн, тогда будет другое дело.
– Я сообщу,– ответил он. – Вам придется повидаться только с двумя людьми. Затем я поеду в эту кукольную лавку и выбью правду из этой старой карги.