- Я готов поверить в то, что твоих родичей перебили. Уверен, у вас и так бывает. Про эльфов предателей, я никогда не слышал, но и в это тоже я поверить готов. Я никогда не смогу поверить в то, что они не могли нас нагнать. А раз это херня, то и все остальное херня, - я не стал его добивать. Сдохнет сам.
Небольшое свечение воздуха вокруг и я скакнул ближе к крепости.
- Ебаный в рот! - заорал кто-то на стене, увидев как я исчез в одном месте и появился в другом.
- Не стреляйте! Свои!
- БУМ!!!
Мой крик практически слился с взрывом, раздавшимся с только что покинутого места. Значит, был не просто подсыл, как я предполагал, а ходячая бомба. Такие срабатывают при смерти носителя. Казни мы его в крепости или зарежься он в камере сам, жертв бы было море. Хитры ушастые твари, но прокололись. Думали, потащу этого в крепость и неважно как спасителя или ради допроса. Но отец не только Святое писание в меня вдалбливал.
- Если тебе попадется пустынник - убей его при первой же возможности. Иначе он убьет тебя, - так говорил батя, и практика только что подтвердила его слова.
На стене уже отошли от взрыва и послышались команды, отдаваемые мне, но я их почти не воспринимал. Сознание плыло. Все резервов нет и сейчас я упаду.
Темнота.
***
Прошли месяцы, прежде чем закончилось не легкое противостояние, и я принимал в нем непосредственное участие. Я убивал, используя силу огня и посох со всей яростью и меня убивали, но не смогли. Теперь частенько трогал шрам на щеке оставшийся после того как мне размолотило пол лица. Но выжил, же и лицо восстановили. Кости и мышцы срослись как надо. А шрам? Ну что шрам? Может, после сведу, а может и оставлю. Привык я к нему уже.
Теперь все кончилось и про пустынных эльфов можно забыть на много лет. Их старики оставили на полях сражений куда больше чем планировали и в том немало моей заслуги. Недаром с их подачи меня прозвали Пустынным Драконом. Были и другие прозвища, но они куда менее лестны, если не сказать, оскорбительны, и имперские солдаты не переняли их.
Война кончилась. Мечта сбылась. Родной лес расступается перед мордой моей пегой кобылы, и я уже вижу дома своих соседей. Сколько я тут не был? Да больше года уже. Мирка если тогда понесла, то уже родила. Как она теперь? Как мамка? Как батя? Как эти два раздолбая?
- Эй, дядька! - окрикнул меня постреленок лет шести - семи высунувшийся из уже высокой, по пояс мужчине, сочной травы ждущей покоса.
- Чего тебе? - усмехнулся я, притормаживая лошадку.
Он присмотрелся, припоминая, где видел мое лицо, и его испачканная моська озарилась опознаванием.
- Ты Даш? - на всякий случай все же уточнил он.
- А ты вроде Масин, младшенький дядьки Стуса? - не остался я в долгу.
- Не младшенький уже. Мамка по весне сестренку родила, - отмахнулся тот и скрылся в траве, как и не было.
Я не спешил, так что стараниями пацана новость о моем появлении достигла села раньше меня самого. Детвора разного возраста лущеным горохом из мешка высыпала на околицу. Пацанята и девчушки гомонили, лезли под копыта, что бы погладить чистокровную имперку. Пришлось слезть с лошади и следить, что бы никого ни задавила. Кобыла умная и спокойная, но когда мелюзга сама готова сунуть голову под опускающееся копыто, что бы глянуть на подковы...
Вопросы сыпались один за другим. Девочка пары лет отроду, имя которой так и не вспомнил, по хозяйски залезла на руки и устроилась, обвив мою шею руками. Я оттаивал душой и телом. Становилось все легче и легче. Ведь это за них мы лили кровь и жгли все в пепел. Что бы этих вот самых детей пустынники не подкидывали вверх вместо мишеней для тренировки лучников. В этот раз мы такого не допустили, но в прошлую войну было. Они тогда изрядно сел пожгли и народа побили.
Стало столь легко на душе, что в упор не замечал как шушукаются появившиеся, но не спешащие радоваться взрослые. Я даже не понял, что что-то не так даже когда путь мне заступил
Нафас. Жрец осенил меня знаменьем Сущего.
- Вижу, сохранил тебя Отец наш небесный, - завел он в своей обычной манере, будто на проповеди: - Пусть укрепит Он волю твою и не даст возобладать гневу...
- Погоди жрец! - весело воскликнул, ссаживая с рук на землю девочку и доставая дырявую книгу с медным переплетом.
Одежда на мне давно была другой, но книгу хранил все на том, же месте:
- Вот! - потряс тяжелой священной атрибутикой перед лицом служителя культа: - Видишь, как Творец защитил меня?! Стрела пробила доспехи, но под ними была она, в том самом кармане, куда ты ее положил! - обхватив жреца, я закружился и закружил его со всей молодецкой удалью.
Смеялся и кружился. Смеялся и кружился. Смеялся и кружился. А потом вдруг увидел маму. Она стояла печальная и постаревшая не на год, а на целое десятилетие. На руках у нее был сверток. Завернутый в пеленки младенец месяца или может двух отроду. У них с отцом долго не получалось завести второго ребенка так что получилось?
- Мама! - радостно устремился к ней, но был остановлен виновато опущенными слезящимися глазами.
- Что такое? - замер я с опустившимися руками.
Глаза заметались в поисках знакомый с детства фигуры защитника, учителя и примера для подражания. Где отец? Я не видел его среди собравшихся односельчан, и с каждой минутой мне это нравилось все меньше.
- Его нет больше с нами, - сказал вместо разрыдавшейся в голос матери, обнявший ее за плечо Сур.
Склонив голову к плечу несколько долгих минут осознавал увиденное и услышанное, а потом едва сумел удержать себя в руках и не насадить того кого считал своим лучшим другом на Лунный блик висевший на поясе. Убивать только впервые разы не привычно, а потом это превращается в обычную рутинную работу, так что убил бы легко и его и всех кто попытается заступиться. Но ведь они не враги. Я дрался за них.
Глубокий вдох. Выдох до конца. Притушить вдруг вспыхнувшее груди пламя пожара.
- Идем в дом, нечего представление устраивать, - отметил, что Сур стал еще выше и шире в плечах. И рога сантиметров в сорок длиной.
Забрал лошадь у гомонящей толпы детей и направился к жилищу запах, которого уже начал забывать. Привязал кобылу к забору и, не расседлывая по хозяйски во шел в дом. Мама немного успокоилась, но не так и не смогла со мной заговорить. Только начинала и слезы душили. Я обнял ее, погладил по голове и глянул на притихшего Сурта.
- Раньше за тобой такой робости не водилось. Давай повествуй, - велел я ему и полез за кружками и вином, чувствуя, что на сухую эти новости воспринять будет трудно.
- Через неделю как вы с магом ушли, случилось у нас поветрие. Двух детей пять баб и трех мужиков болезнь прибрала. Среди них и твой отец был, - он посмотрел на предложенную ему кружку с вином: - Ванла болела сильно. Соседи отказались ей помогать - думали тоже поветрие. Я один ходил, ну и вот так получилось, - новый супруг моей матери выпил вино залпом.
- Понятно, а остальные что? - спросил бесцветным голосом.
- Кто остальные? Милт? - совсем забыл, что про Мирку он может быть не в курсе.
- Милт, - кивнул я.
- Милт ушел в солдаты с полгода назад. Больше о нем мы не слышали.
Подумал, покивал сам себе.
- А как Мирка?
- Мирка? - Сур выглядел немного удивленным.
- Вроде понятно спросил? - заглянул на дно кружки и наполнил.
- Так замуж ее отдали, - он подвинул кружку ко мне.
- За кого? - как не старался, невозмутимость изобразить не получилось: - Хотя какая разница? - поднялся из-за стола и отправился на выход.
Нечего мне тут делать. Поеду я отсюда. Только на кладбище на могилку к отцу загляну и все.
- Сынок... - остановил меня на пороге голос матери: - Зла на нас не держи.
Я заставил себя улыбнуться.
- Все хорошо мама. Счастья вам всем, а мне пора...