Лето 1977 года было поистине идиллическим временем для группы 4, мирно передвигавшейся по всей западной части седловины без угроз со стороны браконьеров или других групп горилл. Эти радостные безоблачные дни были заполнены до предела: игры и кормежка чередовались приемом солнечных ванн. В одной из случек с Диджитом между августом и сентябрем Симба забеременела. Молодая самка сразу же прекратила свои приставания к нему, стала меньше общаться с другими животными, уделяя больше времени кормежке, как и подобает будущей матери. Диджит вернулся к исправному несению караульной службы, иногда располагаясь для этой цели метрах в тридцати от группы 4.
В тот год мы с Иэном Редмондом и другими сотрудниками лагеря чаще выходили патрулировать территорию седловины и дольше находились в контакте с группой 4, особенно с тех пор, как она все больше удалялась от безопасных склонов горы Високе.
Восьмого декабря 1977 года, когда я приближалась к группе, то первым, кого я увидела, был съежившийся расстроенный Диджит, восседавший на некотором удалении от группы. Я решила немного побыть с ним и поурчать вместе. С тех пор как он оплодотворил Симбу, молодой самец снова как бы утратил смысл жизни. Мне захотелось сделать несколько снимков, хотя Диджит сидел в тени и выглядел довольно мрачным. Немного погодя он отправился на кормежку. Покидая меня, он на мгновение лукаво улыбнулся и похлопал меня ветками по спине в знак прощания, как делал это и раньше.
Я вышла на группу и увидела Дядюшку Берта в позе сидящего Будды в окружении Мачо, Флосси и резвящейся детворы. Августа, расположившаяся ближе всех к отцу семейства, увлеченно хлопала себя по пяткам. Квели раскачивался из стороны в сторону, как пьяный матрос, на подгибающихся ногах между мной и гориллами, прищурив глаза и криво усмехаясь. Для полной картины сплоченной семьи не хватало лишь Диджита.
Приближался рождественский период с сопутствующим ему усилением деятельности браконьеров в парке. То беспокойство, которое я обычно испытывала в преддверии праздников, на сей раз несколько облегчалось тем, что нашим патрулям удалось конфисковать у браконьеров немало оружия и уничтожить уйму ловушек. Однако нехватка людей и средств означала, что мы могли за один выход обследовать лишь незначительную часть обширной седловины. Поэтому наши регулярные патрули постоянно меняли зоны осмотра.
Первого января 1978 года Немейе вернулся в лагерь довольно поздно и объявил, что ему не удалось найти группу 4. Ее след был затоптан многочисленными следами буйволов, слонов, браконьеров и собак. Он также с тревогой добавил, что на тропах обнаружено большое количество крови и жидкие экскременты горилл. Несмотря на явные признаки присутствия браконьеров с собаками, Немейе проявил изрядное мужество, упорно идя по следам группы 4 целых три с половиной километра по пути их бегства обратно на склоны горы Високе. На следующий день наша четверка, Иэн Редмонд с Немейе и я в сопровождении Каньяреганы, нашего завхоза, на рассвете вышла из лагеря, чтобы обследовать по возможности большую часть седловины в поисках каких-либо следов.
Вскоре Иэн обнаружил изувеченный труп Диджита, лежавший в окровавленных примятых зарослях. Голова и руки Диджита были отрублены, а на теле виднелось множество ран от ударов копьями. Иэн с Немейе оставили труп и отправились разыскивать нас с Каньяреганой в другой части седловины. Они хотели оповестить меня о случившемся до того, как я сама наткнусь на труп Диджита.
Случается, что отказываешься верить фактам, настолько непосильным оказывается их давление. Когда я слушала трагический рассказ Иэна, перед моим мысленным взором прошла вся жизнь Диджита, начиная с первой встречи десять лет назад, когда он был крохотным неугомонным комочком черной шерсти. Услышав жуткую новость, я ужасно расстроилась.
Как выяснилось, Диджит, выполнявший столь важную для своего семейства роль стража, 31 декабря 1977 года был убит браконьерами на своем боевом посту. Диджит получил пять смертельных ран, нанесенных копьями, и тем не менее ему удалось задержать шесть браконьеров с собаками и дать своей группе, включая беременную Симбу, уйти под прикрытие склонов Високе. Он дал последний бой в гордом одиночестве, проявив необычайное мужество. Перед смертью он убил одну из собак браконьеров. Я пыталась не думать о том отчаянии и боли, которые он испытывал, а также о недоумении от мысли, что люди могли так поступить с ним.