На склонах гориллы всегда чувствуют себя увереннее, если оказываются выше людей или чужих горилл. Меня никогда не привлекала перспектива приближаться к гориллам снизу, но иногда из-за густых зарослей ничего другого не оставалось. Хорошо помню один случай, когда я подползала к группе 5 снизу, волоча за собой тяжеленный магнитофон «Награ». Приблизившись метров на шесть к группе обезьян, занятых кормежкой, я тихими сигналами предупредила о своем присутствии. Закрепив микрофон на рядом стоящем дереве, я поставила его на землю. Любопытные детеныши и подростки расположились на деревьях и стали сверху рассматривать незнакомые предметы. Узнав меня, они кокетливо засуетились среди молодой поросли вернонии. Звуки, издаваемые кормящимися выше меня взрослыми гориллами, еще скрытыми растительностью, прекратились, как только осмелевшая детвора затеяла рискованные и шумные акробатические игры. Как и следовало ожидать, серебристоспинные самцы в сопровождении самок с истерическими криками бросились в мою сторону и остановились метрах в трех. Из-за оглушительного крика животных стрелка на модулометре магнитофона задергалась как безумная и уперлась в ограничитель шкалы. Я хотела нагнуться и повернуть ручку регулировки громкости, но малейшее мое движение провоцировало возбужденных горилл на новую атаку. Забыв про микрофон, я в отчаянии промолвила: «Мне отсюда не выбраться живой!» Пленка кончилась, а я беспомощно взирала то на взволнованных серебристоспинных самцов, возвышавшихся надо мной, то на бешено вращающуюся пустую бобину у моих ног. Мне удалось выключить магнитофон, когда группа наконец ретировалась. Когда ночью прослушивала пленку в хижине, моя реплика в интервале между двумя взрывами криков горилл прозвучала так неожиданно, что я закатилась от хохота, так как совсем забыла, что произнесла эти слова.
Когда несколько месяцев спустя я провела спектрографический анализ записей, оказалось, что воспринимаемые мною по-разному крики «вроаа» и другие звуки, издаваемые отдельными самцами, иначе выглядят и на фонограмме. Вот почему гориллы узнают друг друга по звукам даже на больших расстояниях.
В 1969 году, то есть на второй год работы в Карисоке, мне и моим сотрудникам еще не удалось полностью изгнать скот из седловины, и группа 5 вынуждена была держаться юго-восточных склонов горы Високе, где глубокие ущелья перемежались крутыми гребнями. Часто, выйдя по следам на край гребня, можно было обнаружить, что гориллы греются на солнце внизу, как самые настоящие пляжники. В таких случаях я старалась держаться как можно незаметнее, чтобы наблюдать естественные взаимоотношения между животными в группе.
В один из редких солнечных дней от группы 5, спрятавшейся в излюбленной густо заросшей котловине, исходило довольное урчание. Я тихо подкралась к краю гребня и, укрывшись в кустах, начала вести наблюдение в бинокль за мирно занятым семейством. Патриарх Бетховен восседал в середине круга загорающих животных — эдакая серебристая громадина вдвое больше окружающих его самок. По приблизительной оценке, вес его составлял около 160 килограммов, а возраст — примерно сорок лет. Серебристая шерсть покрывала его бедра, затылок и плечи, которые из-за проседей соперничали в белизне с поясницей. Помимо крупных размеров и серебристой спины, к другим признакам полового диморфизма относятся ярко выраженный сагиттальный гребень на голове и клыки, полностью отсутствующие у самок.
Бетховен медленно покачнулся в сторону, отвалился на спину, издал довольный вздох и принялся осматривать последнее прибавление в семействе — шестимесячного детеныша Пака. Малыш игриво ползал по животу мамаши Эффи, с лица которой не сходила кривоватая довольная усмешка. Бетховен нежно приподнял Пака за загривок, потряс буйного малыша над собой и начал его ласкать. Пак исчез из виду в массивной руке, которая в конце концов водрузила удивленного малютку обратно на живот Эффи.
Подобную картину, когда серебристоспинный отец любовно возится со своими отпрысками, мне доводилось наблюдать не раз. Столь необычная мягкость и нежность к детенышу со стороны взрослого самца полностью противоречит образу Кинг Конга.
Бетховен, вожак группы 5, обладал исключительными правами на случку с Эффи, Маркизой, Лизой и Идано, самками, либо приобретенными им за несколько лет взаимодействия с другими группами, либо доставшимися в наследство после естественной смерти предыдущего вожака группы. Бетховен терпимо относился к подчиненным ему самцам Бартоку и Брамсу. По сходству черт их лица можно было судить о том, что все они родственники. Однако по достижении половой зрелости более молодые самцы уже не могли оставаться в группе 5, так как у них не было ни малейших шансов на взаимность самок — ведь Эффи, Маркиза, Лиза и Идано безраздельно принадлежали Бетховену.