Также тесно кошельку в банке: у физиков нет оброка, но есть не налогооблагаемый потолок. Мир его тесен, а за границей – неподъемен. Так и живёт капитал в банке. Точнее существует в стрессе. Виртуальный мир будто невзлюбил его позицию. Даня растрепал все нервы, как бы накормить прожорливый виртуальный счет, когда противная строка "пополнить" отчего-то была заблокирована.
Иногда кнопки не давали выполнять инвестиционные операции, а иногда Даня долго глядит на снующие в истории строки, пытаясь вспомнить. Загрузка, загрузка. Он гудит, погруженный в мысли, как доисторический компьютер. Виртуальный клон как-то подтвердил операцию. Как себе не верить? Виртуальный клон – это "я"! Погружен он в свою личину, как денежный мешок. Даня часто теряет связь с миром, когда уходит в виртуальные размышления.
Он приглядывает за собой, как за мебелью. Однако эта мебель не пестрит фальшивыми приметами. Пришлось устроить кипишь и раскочегарить грелку на публике, чтобы прикрепить наблюдателя к своей виртуальной личине. Отчего в сети его стали обвинять в шизофрении.
Зато теперь он спокоен. Хотя бы верит. И пусть Данил обтянул диван чехлом (и припрятал не расклеенный ярлычок местного утильзавода), но даже эту тряпку на резинках Даня брезговал портить. Не на халяву же достался!
Гость на диване поморщился. Вряд ли он оценил бережливость Дани. Такая педантичность скриптёра скорее раздражала. Особенно, когда Даня тараторил, как скряга: "осторожнее с этими окнами, они из дорогого герметичного дерева", "нет-нет, не тронь эти стаканы, они на особый случай". Но квартира у Дани просторней, чем каморка Сёмы, Жени и даже сдвоенная у скриптёра. Поэтому все катки гоняют именно у него.
Скриптёр вяло уронил глаза и бросил вэйп обратно в карман.
– А-а, Сёмка, – обратился он к партнёру. – Стоит ли утяжелять скрипты у жертв?
– Ну, если хочешь, гуру, – ответил Сёма сдержанно, а потом начал воодушевлённо лыбиться. – Хотя-я, давай. Удиви меня.
– Ок, – отрезал скриптёр.
Лицо до сих пор вымученно. Глаза клюнули в Бориса, который посмеивался над Ильей, потом перебрались на Вадима, а там детектив явно что-то учуял, опять проницает. От его чуйки нутро само по себе сжимается, а взор неосознанно убегает. На Женьке взгляд застопился. Скриптёр начал поглаживать губы, вдумываться.
В уме трепыхается догадка, как бы утяжелить скрипт. Легкий всплеск в таких прожжённых головах – что детский лепет. Итог ясен: разучились потребители осознавать опасность, оставили позади настоящий ужас, обуздав древнюю форму страха, дикий ужас "жертвы". Но как? Может быть, разум уже привык терпеть? Не зря девственность "жертвы" со всех сторон подвергается нападкам, превращая целомудрие в дикий стыд.
Страх бесценен в любой системе. Он необходим с хлебом и солью, но иногда занимает их место. Обществу потребления он пригодился, как питательный субстрат. Но отчего тогда так обидно? Наверное, потому что человечество лишилось самого нужного ограничения.
"Как же устал!" – ёрзнуло в уме недомогание.
Скриптёр опрокинул голову на спинку дивана. Крутая, жёсткая – она лишь сильнее мешает размышлять. От раздумий постоянно тяжелеет грудь, а вздохи силятся, с трудом лезут на волю, будто литые чугунные диски. Просто дыша, легкие каждый день качают штангу.
И отдых ни один блин не снимает.
А одна мысль долго тяжелит. Она навязчива, надоедлива и неискоренима:
"Как сложно нащупать границы!" – вторит день за днем.
Липкая и тяжелая, как смоченный кусок глины. Из-за неё скриптёр мучается. И всё пытается, корпеет и силится что-нибудь слепить.
Тушить пожары – это экономически не выгодно.
(губернатор Красноярского края Александр Усс)
Это не зарплаты низкие. Это вы мало зарабатываете.
(Временно исполняющий обязанности главы Липецкой области Игорь Артамонов)
Прогулка по будущему
1
Дышишь со всхлипом, протяжно свирепя губами. На щеке красная вмятина. На ней складки. Спросонья думаешь, что тебя душила подушка.
Горло сворачивается, сохнет с солью, перчит. Шипишь нещадно, со стоном, давишься. Воздух на блага скуп. Он неумолимо душит, горчит, обжигает, чтоб напомнить, как легко задохнуться в собственной спальне. И грезишь, как бы мирно вздохнуть. Влаги бы добавить. Собираешь слюни в колодец, и их будто вбирает соль. Язык горько разбух. По рефлексу сглатываешь. Горло режет, с глаз текут слезы. Неспроста глотку жжёт, случайно сглотнула папиросу. А сигару никто не потушил. Дым лезет наружу, и ты нещадно сплёвываешь.