Морщась, скриптёр колеблется. Но куда ступать, если слеп, как крот, на пару глаз? Когда солнце не клюет день за день, ты чувствуешь западню. Брюзжишь от того, как невольно окунулся в черное небо с головой. Котелок задымлен до краёв, ты мыслишь шаблонами: "так должно быть". Лето, лес и пелена – это в Сибири горят леса. И раз пришел купальный сезон, он принесёт с собой смог. Серый, с коричневыми и чёрными оттенками. Через неделю узнаешь каждый их отлив.
Скриптёр закинул фирменный мешок за спину. Два шнурка затянули глотку, куда робот сунул печатный планшет. И, вздохнув в воротник, будто в воздуховод, он просто поморгал и окунулся в смог. Люди ко всему привыкают. Вот и привыкло стадо гулять по городу в режиме черного неба, пока под ногами мерцают сугробы жгучего густого смога.
У тротуара свет восходит, наполняя серый дым неоном. Пятна света раздражают глаза. Слепки зудят, пухнут, шипят и попадают в ловушку токсичных неоновых бликов. Пробег рекламных символов рябит, веки жжёт, пока пытаешься сморгнуть дым. Ни один взмах не прогоняет густое марево. Хоть моргай, хоть растирай глаза до красных вспухших вен, но пелену эту не развеять, даже щёлкнув чипом. К такой реальности нет доступа. Горит Сибирь, горят и люди.
Обувь клацает, в ритм подмигивает реклама, хмурь замазана лучами голограммы. Нервная ниточка дёрнула верхнюю губу, потянула за глаз. Намекает один стёртый до слёз угол, что привычкой не подавить лютую ненависть в людях. Тогда рука полезла в карман, своевольно и безропотно, будто приобретя негласную привычку у законченного алкаша. Ткань хрустела и мялась. Пальцы свирепели по кратеру. Скриптёр роется в фиолетовой куртке, в бездонных карманах, пока изо рта тарахтит кашель, пока нерв теребит губы, систематично теребит их – неугомонный сломанный механизм. Что он гласит, нашёптывая под ушко?
Наконец пальцы стиснули синий пластмассовый цилиндр, куда некогда запирали тонкую силиконовую вену с пастой. Когда скриптер взял вэйп в рот, то цыкнул. Зуб опять строит из себя потерпевшего. Болит проказа на нервной почве. Скриптёр закусил ручку с хрустом. Но с гулким. На который вообще способна плотная пластмасса. И закурил смесь.
Вздох. Голову трахнул дофамин. Антидепрессант пустил дыму в мозг. Он с усладой выдохнул. Упоительная смесь, тлея на губах, мягко выпускала тёплый дым. Крепким сном замолк механизм. Теперь, будто корабль в тумане, он легко бороздит дым. Вздох ручки – смог развеивается, открывая путь. Мир вокруг предстал в облачке, в диалоговом окне, где вместо фраз и шуточек, через укор и треск зубов открывается улочка. Его альтернативный мирок.
Алкаш валяется на пути, распластавшись на лучах неоновых бликов. В отрепьях, бронзово-чумазый. Хорошо пригрелся на неоновом солнышке, загорает. У него под храпящим хряком моргает свободная лавка. Сидушка, как матроска под деревянную полоску, а рекламное табло спасает спинку, скрывая дешёвые доски. Сбоку ведро с электронным счётчиком. Монетница голодает, съест карман по локоть. Только сядь, и клон в чипе передаст привет. Обчищая карман, на пожитки он не скупается. Избалован мелкий сорванец.
Хороший скрипт, – пришла мысль. А ведь вначале герой не признал шлюху в деле. Расставили по остановкам, отдав в пару сутенёрам. Бошка у тех не дура, а колпак глазастый. Жопу побереги. Прицел настроен, расстреляет всех зайцев.
Мятный дым выходит из носа, шёлковой скатертью гладит губы. Башмаки монотонно хлопают, распуская волны в округе. Скриптёр бредёт в густой кутерьме, в плаще и цинично оглядывая мир, размышляет нарциссично и вэйпит, как какой-то деловой агент. Под башмаками след в след маршируют рекламные слоганы. Так дорога отрабатывает хлеб. Не зря новый тротуар на службе за наш бюджет. Особый материал разбавлен смолой (растения позавидуют таким солнечным плитам). Вся нагрузка за энергорубль уходит на микрокомпьютер. Внутри комар, будто проектор, залитый в смеси, откуда продажная строка освещает передовые вести.
Скриптёр с усладой выпустил облако дыма из носа – искусственных детей облизали в три полосы. К счастью кортизол разбавлен, вэйпом капкан на сердце сломлен. Душный мозг заскриптован блаженством, подавляя ненавистный блик вездесущих слоганов. А если в упрек скажут, что реклама – двигатель торговли, скриптер подавиться, покряхтит, сделает затяжку во вздохе. У него своё мнение.
"Реклама – это насильник в законе. Дай волю, она и в задницу засунет свой блестящий слоган".
Вот такой он видит рекламу, будто даму без корейского макияжа. Годы ботинки неторопливо топают по бегущим строкам, отчего уже нарциссично гуляешь по тропинке слоганов. День за днем надписи ребят на скамьях, на балконах и на стеклянных витринах. Герой даже приметил, как ропотно на подъездной двери по дисплею бегают муравьи. Буковки не привередливы к месту работы. Накладываясь друг на друга, сражаясь, скрипт усёк – тут все борются за своё существование.