— Видать решила, что мамка пожрать принесла. — выдал я, глядя туда же.
— Ну че, пойдем, вальнем её? — как-то буднично поинтересовалась девица, разминаясь.
— А кто минут пять назад говорил о нецелесообразности такого поступка? — скривил я рожу.
— Хех! Не нецелесообразности, а о неуместности! Я говорила! И я не отрицаю и свои слова себе не возвращаю! Но выбора то у нас все равно нет.
— Ну… можно пойти, попытать счастье в одной из вертикальных штолен.
— Нет уж. — скривилась сестренка в свете нового фаербола — И не трать ману за заря.
— Ну знаешь, мне как-то не прельщает мысль встретится с еще одной такой зверушкой в узком проходе.
— А в вертикальном проходе прельщает? Думаешь там будет лучше?
— Нет. Не думаю. Думаю, что там, что там, может начаться хентайчик. Скорее даже в вертикальном вперед — задумавшись, добавил я под конец. — И именно хентай, и разумеется с тентаклями.
— Хех! Вот-вот! И что ты тогда будешь делать? Я-то может быть переживу! А вот ты…
Я со скепсисом посмотрел в сторону своей сестры. Затем в сторону копошившейся во мраке твари.
— Ну веди же, отважный полководец!
Только вот… стоило нам всего разок попасть по шкурке зверя, как тот издал столь страшный вопль, что показалось небо падает! Да что там! Звезды рухают! Опоздало отмечая, что надо было ходить сразу с козырей, и долбить слепую и плохо соображающею зверюгу молнией, после которой она мгновенно заткнулась и задергалась в конвульсиях. А еще два заряда, скорее всего, уже добили, но это все уже было не важно — из одного из гротов донесся такой крик, что кровь из ушей закапала, в голове зазвенело, и сознание на мгновение покинула тело. Очнувшись, мы поняли, что это был не крик! А так! Шопот! А вот теперь…
— Мы разбудили папу. — пробубнил я себе под нос, хоть и не услышал собственного голоса, и мотнув головой в сторону выхода, отдал команду к плану б — БЕЖАТЬ!
Но побежав как угорелые, мы забыли главную проблему этого прохода — дыры в полу! И сначала я, полетел на встречу неизвестности, а потом и, судя по неожиданно прорезавшемуся сквозь звон и шум крику, сестра, угодив в туже яму следом. Только вот падать просто так мне как-то в лом! И как говорится — а чем, в самом-деле-случае, в текущем говновации, плоха попытка полететь?
Маша руками аки крыльями, я вдруг заметил — стены рядом! Вернее это они меня сначала заметили, чуть руки не вывернув наизнанку, переломав верхние отростки тела как мальчишка грязный лед на луже. Да и нижние тоже, крутанув тело в воздухе в кульбит, что должен был их самые и отломать.
— Ай! Что!? — донеслось прямо над моей головой.
Походу данный труд принёс двойную пользу! И я расставил руки, уже осознанно, в попытках затормозить об стены. Запоздало подумал об остроте здешних камней и силе трения, и убрал гребенки куда подальше от стен.
— Брат, это что, ты?
— Я, я. — пробубнил я, и понял, что руки мне не столь дороги, как жизнь.
Вновь расставил руки.
— Держись за меня!
И понял, что стены то стали ближе! И вообще! Надо бы и сестре подключится к торможению! Или даже… взять, да вынуть гребанный посох из футболки!
Уж не знаю, насколько его создатели задумывали быть крепким, и предполагал ли кто из них такую эксплуатацию магической вещи, но извлеченный из-за спины посох, оказался почти идеально подходящим под диаметр прохода. А через пару метров — идеально. Еще через два, маловатым и обломанным, а через десять вновь подходящим.
Еще немного хруста и метров полета, и вот мы уже весим над пропастью, на деревянной палочке, с увесистым, деревянным же, набалдашником. Там внутри вреди как есть какой-то камешек, но это сейчас не имеет никакого значения — меня сейчас стошнит. Резкая остановка после довольно продолжительного полета сказала свое слово, сделав организму совсем не красивое, и приятное.
— Ээй! Сеструх! Ты это… перелезай на посох… а то меня, сейчас, вырвет. — пробубнил я, поражаясь, как странно звучит мой собственный голос.
— Ты это, давай… не падай. — пробубнила сестра, отпуская мою шею, и перебираясь на посох — давай, залазь, рядом. — и помогла мне подняться, и закрепится рядом, так как руки внятно слушаться отказалось наотрез.
— Фю-ю! А проходик то похудел! — присвистнула она, когда я навалился на стену спиной, сидя на посохе как на метле. — Меньше метра.
Посох скрипнул, и просел под моей попой.
— Брат! Ты тяжёлый! — провозгласила сестра, пиная под коленку.
— Сядь поближе к тому краю. Попрыгай.
Посох скрипнув еще пару раз, заткнулся, и застыл на месте. Мы блаженно выдохнули, и он скрипнул снова, а затем, словно растворился в воздухе, и мы полетели в низ, будто нас ничего и не удерживало. Только вот посох летел рядом! И уже через миг, я его схватил вновь! Схватил, и вставил в аналогичную прежней позицию. Сестра правда, в этот раз вцепилась в меня только где-то на уровне талии. Быстро вскарабкалась на верх, и помогла подняться туда и мне тоже.