Он встряхнулся и покинул убежище под фонарем. Быстро пересек перрон, скатился по лестнице, юркнул в траву у стены, огляделся, принюхался. Никого. Переведя дыхание, Элджи засеменил к дороге, стараясь, чтобы из травы не высовывались даже кончики ушей. Кто знает, вдруг за время его отсутствия в округе вновь завелись совы или дикие кошки? Будет чертовски глупо погибнуть в такой близости от дома.
— Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко… — шептал Элджи, перебегая от укрытия к укрытию. Дважды замирал в траве, шестым чувством замечая опасность, но, к счастью, путь до ближайшего поста прошел без приключений. Несколько долгих секунд Элджи стоял перед дверью, чувствуя, как по всему телу разливается теплая волна спокойствия и радости. Понять его в эту минуту мог бы лишь узник, вернувшийся домой после многих лет плена. Даже не верится…
— Вот дом, который построил я, — пробормотал Элджи, нащупывая рычаг. — А это замочек, который, надеюсь, еще не испорчен, в доме, который построил я…
Дотянувшись до тумблера, он семь раз повернул его против часовой стрелки и дважды обратно. Тихое жужжание сервомоторов показалось измученному путешественнику музыкой. Створки разъехались; Элджи скользнул в родной желтоватый полумрак. За хвостом плавно закрылась дверь.
Все было в точности, как он и оставил шесть месяцев назад. Лифт беззвучно нырнул в глубину, к транспортным туннелям. Контрольный дисплей внизу сообщил, что энергосистема функционирует нормально и за время отсутствия хозяина поломок не было. Элджи счастливо вздохнул.
Капсула домчала его до главной базы за пару минут. Еще час ушел на плановую диагностику всех систем — Элджи был помешан на порядке и просто не мог вынести, если хоть что-то, хоть где-то работало неправильно. В данном случае, к счастью, тревоги оказались излишни.
Убедившись, что база в полной безопасности и защитный периметр не нарушен, Элджи, наконец, позволил себе расслабиться и с ликующим писком бросился к сауне. Горячая вода! Массаж! Отдых! Боже…
Он приводил себя в порядок и отдыхал почти трое суток. К вечеру четвертого дня Элджи вновь ощущал себя разумным существом, а не комочком грязной шерсти, и решил, что пора возвращаться к цивилизации.
Пока ноутбук загружался, он поудобнее устраивался в кресле перед изобретенной им самим сенсорной панелью, заменявшей сразу и мышь, и клавиатуру. Заменявшей мышь… Элджи усмехнулся. Да уж, в мышках он не нуждался. Вернее, нуждался — только не в компьютерных…
Почтовые ящики, как и ожидалось, были забиты спамом. Писем Элджи ни от кого не ждал, так что, быстро просмотрев заголовки, стер разом все кроме новостных рассылок. Давным-давно он написал программу, собиравшую со всей Сети новости на единственную интересовавшую его тему. В этот раз, правда, ничего интересного не попалось — за целых шесть месяцев! Или семь?
Он тяжело вздохнул и обмяк в кресле. Сорок лет… Другой бы давно сдался, но Элджи отличался невероятным упорством в достижении любой поставленной цели. Он попросту не мог думать ни о чем ином, пока не достигал успеха, и сильно подозревал, что данное свойство характера было запланировано изначально, как и многие другие детали, с трудом объяснимые логикой. Но Элджи это не огорчало. Он давно привык и даже научился извлекать выгоду из особенностей своей природы.
Некоторое время он бездумно бродил по Сети, надеясь отыскать что-либо интересное. Тщетно. Оставалось проверить пару дайджестов и единственную новостную группу, где Элджи принимал участие в дискуссиях. Он давно мечтал добраться до закрытых военных сетей, веря, что именно там может найти свою цель — но боялся так рисковать. Элджи прекрасно, на собственном опыте знал, какая пропасть лежит между истинными возможностями спецслужб, и наивными сказочками, которыми любят пугать друг-друга обыватели. При большом желании враг мог обойти все меры предосторожности и оборонные кольца, созданные Элджи, выследить откуда тот входил в сеть и подготовить ловушку. Единственной надежной защитой было отсутствие заинтересованности в рядовом пользователе Сети, не сующим свой нос в опасные места.
Дайджесты не смогли предложить ничего интересного, и Элджи набрал адрес новостной группы. Просмотрел темы, заглянул в архив… Пару секунд старался вдохнуть. Мозг не сразу осознал новость, таившуюся под невзрачным заголовком «Объявлен карантин в институте Добронравова». Источником была локальная Зеленоградская газета.
Текст небольшой заметки гласил, что на бывшем оборонном предприятии, получившем после конверсии имя «Института бионики им. академика Добронравова», объявлен двухнедельный карантин, вызванный (у Элджи перехватило дыхание) побегом лабораторного животного. Подробности не сообщались, однако, газете удалось выяснить, что опасности заражения нет, и карантин объявлен лишь по причине высокой ценности сбежавшего зверька.
Вот и все. Потрясенный Элджи закрыл глаза и откинулся в кресле. Он хорошо помнил академика Добронравова — маленький смешной старичок с торчащей бородкой непрерывно бегал с места на место, размахивал руками, тараторил как сорока и задиристо, весело хохотал. В других обстоятельствах, Элджи, вероятно, мог его полюбить… Но ведь институт взорвался, лаборатории сгорели! Он прекрасно помнил, как сидел на дереве, дрожа от горя и сознавая свое полное бессилие.
Здания пылали не хуже доменных печей. Из окон бил такой жар, что даже в ста метрах от катастрофы раскаленным воздухом было почти невозможно дышать. На фоне слепящего пламени, беспомощными гномиками бегали люди, и Элджи помнил, как в тот день впервые осознал — люди вовсе не боги, и рядом с такими явлениями они не более чем мелкие зверьки, вроде него самого. Пожалуй, это прозрение даже сильнее, чем пожар, повлияло на всю его дальнейшую жизнь.
Сегодня, сорок лет спустя, потрясенный Элджи молча смотрел на экран. Значит, институт восстановили! И так засекретили, что за все эти годы ни единого слова о нем не попало в средства массовой информации. Давняя психологическая травма не позволяла Элджи даже помышлять о возвращении на место трагедии, и, хотя он не раз искал сведения о погибшем институте, все было глухо. А ему-то казалось, та история давно похоронена под пеплом…
Элджи еще раз перечитал заметку. Лабораторное животное, мелкий грызун. Очень ценное животное. Его требовалось вернуть, а не уничтожить. Какие напрашивались выводы?
Вздохнув, он отключил ноутбук и направился в центральный отсек управления базой. Отдых, как и ожидалось, продлился недолго.
* * *Интерьер дома производил столь же приятное впечатление, как и экстерьер. Сразу было ясно, что здесь живет пожилая женщина, не утратившая, тем не менее, с возрастом тягу к порядку и аккуратности.
Пол в главной комнате был застелен толстенным ворсистым ковром темно-вишневого оттенка. Бежевые обои и слегка более темные, коричневато-красные занавески, формировали странное ощущение уюта. Ив машинально подумал, что в таком доме было бы неплохо провести старость…
— Вот она, — голос Елизаветы Петровны прервал мысли журналиста и тот, вздрогнув, обратил глаза к столу. Там, на красивейшей черно-оранжево-пурпурно-золотистой бархатной скатерти, стояла обычная клетка для канареек. В клетке сидела мышь.
Точнее, зверек, сидевший в клетке, весьма напоминал мышь. Если не считать чересчур крупных, глубоких зеленых глаз с круглым зрачком, и покрытого короткой шерсткой хвоста, зверька было не отличить от большой серовато-сизой мыши. Ив осторожно отодвинул табуретку и уселся за стол, лицом к клетке. Старушка поставила перед ним стакан с чаем и вазочку, полную печенья.
— Угощайтесь.
— Успею, — отозвался журналист. — Елизавета Петровна, может… Попросите ее что-то сказать? Или… его?
Старушка улыбнулась.
— Это самочка. А почему бы вам не попросить?
— Э-э-э… — Ив сглотнул, но решил не ударить в грязь лицом и, всей душой чувствуя, как по-идиотски он сейчас выглядит, обернулся к спокойно смотревшей на него мышке.