И тает на глазах не наставшее завтра,
И уплывает вдаль — такая короткая жизнь!
Я не хочу, но чересчур стараюсь
Я не хочу, но чересчур стараюсь:
Цепляюсь пальцами за каждый миг,
Теряя землю под собой.
Я всё бросаю, руки опуская,
А сердце жжёт — болит в груди.
Немой мой взгляд к своей судьбе.
Я так устал бороться с невидимою силой,
Что рьяно мучает меня внутри
И разрывает душу на куски.
Отталкиваю жизнь, а она, молча возвращаясь,
Мне дарит капельку тепла
И дрожащую надежду с ней.
Проходит миг — за нею череда событий.
Всё замерзает до кости,
Возвращаясь на круги своя.
Жить не хочу и не желаю…
Жизнь — стерва!
Тебя отталкивая, вновь я
Цепляюсь пальцами снова за тебя.
Меня ничто здесь не задержит
Меня ничто здесь не задержит,
Когда придёт за мной она.
Сейчас же дети держат и жена,
И скован этой жизнью я до гроба.
Быть может, для кого-то ты прекрасна
Быть может, для кого-то ты прекрасна,
Но для большинства ты ужасна и страшна.
А для меня ты невыносимо беспощадна!
Ни дня мне не прожить здесь без тебя.
Всю жизнь ты молча меня сопровождаешь.
И горько, и навзрыд напоминаешь о себе.
Здесь в каждом действии и в каждой мысли знаешь,
Что ты несёшь холодное присутствие во мне.
Здесь цели в прозрачном воздухе не видно.
Здесь что ни рождение, то мор.
Приходишь и уходишь, не оставляя выбор,
И шлейфом тянутся надежды и сомнения за тобой.
Здесь страхом пронизаны все чувства.
Любовь твои смертельные объятья заберут:
Когда настанет час, придёт твоё ненастье
И унесет её в неведомую даль — с пургой.
Укутывая небо белым пледом
Укутывая небо белым пледом,
Метель качает ветром — серый мир.
Слипаются глаза, как ночь перед рассветом,
Скрывая бесконечный звёздный миг.
Теряются вдали огни от потемневших улиц,
И исчезает свет от бесчисленных окон.
Приходит тьма, приходит время грусти.
Настало бремя пожинать свои плоды.
С лица с бессмысленным упорством
Слетают нажитые маски в прошлое — туман.
И горечь от навязанной сознанию разлуки
Усердно подступает к горлу. Но это всё самообман.
Проходит жизнь. Она приходит и уходит.
Ещё чуть-чуть — и прозвенит последний твой звонок.
Уйдёт она отсюда и тебя не спросит,
Оставив здесь лишь от тебя мгновение пустоты.
Истощён
Истощён,
Переохлаждён,
Руки онемели,
Губы посинели.
Режет холод
Сухожилия ножом.
Кровь застыла –
Тянется резиной.
Что ни шаг –
Сугроб
Злободневных,
Жизненных препятствий.
Мне б согреться
Где-нибудь в раю
От земных
Низменных страданий.
Вроде знаю:
Солнце есть –
Светит где-то там,
За облаками.
Ну а здесь
Снег лежит, хрустит,
Как песок во рту,
Скрежет лишь под сапогами.
Я давлю его
Из последних сил,
Острой болью
Сердце заставляя
Биться.
Кровь оно уже не гонит –
Я всем всё простил!
Осталось лишь с собой проститься.
Кожа дряхлеет…
Кожа дряхлеет.
Рука тяжелеет.
Голос грубеет.
Сердце немеет.
Со временем
само время
смысла уже не имеет,
только душа,
говорят, со временем
не стареет –
только портится
и черствеет
от бессмысленной,
ветреной жизни,
словно забытый,
брошенный
хлеб на столе.
Но это всё бред.
Мысли уносятся
в прошлую жизнь,
к воспоминаниям.
Память приносит
образы дней –
сыгранных,
переигранных,
перемотанных
кадров, сто раз
пересмотренных,
и тает что-то внутри
от горьких,
как желчь, слёз
от вины.
Всю жизнь
она правду несла,
но он боялся,
её остерегался,
прятал её
под грязным
белоснежным бельём.
И вот тебе на:
скоротал
свои глупые дни
до дрожащей головы
без неё — без души,
теперь уже нет сил,
чтобы сдерживать
её натиск изнутри!
И льётся,
выливается
из дряблого тела она,
оставляя поросшую