Откроет кто-то невидимую дверь
Из потустороннего пространства
И впустит потихоньку в эту жизнь
Зашифрованное кем-то сознание.
Оно пройдет через ручьи
Спиральной древней памяти
И окунётся в придуманную кем-то жизнь –
Очнётся в светлой комнате.
Проснётся мир, а с ним дитя,
И всё продолжится как раньше:
Не будет жизнь стоить и ломаного гроша;
Будет продаваться придуманное счастье.
Но матери любовь согреет сердце малыша,
Защитит от первых лет — младенца.
Ведь свести на нет эту любовь нельзя,
Она должна сохраниться в беззащитном сердце.
Течёт по жизни тёплая прозрачная река,
Ребёнку ноги согревая,
И детский сад и школьная пора
Неописуемое счастье предвещают.
Но вдруг мутнеть начала вода,
Волною за волною подбрасывая острые камни,
И счастье затерялось в несбыточных мечтах,
Вопросами о смысле жизни задаваясь.
По жизни ползает коварная змея.
Слепой может на неё наткнуться
И, не заметив закрученной судьбы её,
Получит в любящее сердце яда дозу.
Уснут тогда видения, терзавшие детские года,
Уйдут во тьму мечты с волшебными далями,
Зальёт течением минут солнечные лета,
Покроется вселенная ноющими ранами.
И всё, что было раньше, уплывёт –
Утонет в сером облаке страданий.
Минуты, капая, года заберут,
И не останется от дитя ни капли,
Теперь он повзрослевший мальчик.
Бежит, считает он взахлёб вагоны, поезда –
Читает жизни строчки жадно.
Но позабыл про шифр, потерянный, а зря –
Забыл, беспечный, про своё сознание.
Путь к той двери давно зарос –
Не видно у прошлого начала.
И с возрастом мир стал отчётливее, суров,
И нежность, что сияла в детстве, растаяла.
Темнеют мысли, словно ночью облака,
И звёзд в немом страдании не видно.
Мечты исчезли в чёрных небесах –
Остались помыслы земные.
Все силы брошены на блеф,
Чтоб получить козырные карты,
Но в азарте от корысти глупец слеп,
И зрячему не виден смысл очевидный.
Жизнь, изнываясь, превращается в труху.
Летят её ошмётки, на неношеные латы.
И кровь, что в жилах, уже быстро не течёт –
Остынет последним летом жарким.
И от того, что было среди бессмысленных минут,
И от того, что в будущем туманном ожидает,
Стало вдруг почему-то не по нутру ему –
Осточертело играть в незримые карты.
Чем старше возраст, тем глупей
Нам видится череда проделанных поступков,
Но понять умом и остановить их поскорей
Нам мешает та самая козырная карта.
Стучит в поседевшее, сморщенное окно
Черный мокрый ворон.
Быть может, он принёс с собой
Ответ на вопрос о человеческой доле?
Открыть засыпанные со временем песком глаза;
Открыть забитые временем душевные ставни
И вырвать из груди так хочется сейчас,
Клок нервов, что раньше был из стали.
От стука очнулся чёрный лебедь у окна,
Увидел в нём прошлого отражение
И прослезился, вспомнив, как мечта
Когда-то была спутником его жизни;
Любовь тогда оберегала те самые врата,
Что вели к горизонту начала всех событий,
И счастье в детстве было вроде бы сполна –
Оно во мраке блестело путеводной нитью.
Гроза и день последний за окном.
Дождь моросит и машет облаком.
Земная пыль прибита серебром.
Сверкают латы на груди от молний грозных.
Нет тяжести от ушедших лет.
Нет боли. Есть ясность в осознании:
Какой же это был полнейший бред –
Растратить так время в этом мироздании.
Звёзды замигали в черной пустоте.
Развеялась облачность сомнений.
Очистилась душа от навязчивых минут,
И он прикоснулся и открыл невидимую дверь
Проснувшимся, как в детстве, воображеньем.
Не достучаться до небес…
Не достучаться до небес:
Мы сами в этом небе.
Летим за звездой стремглав
В круговороте Вселенной.
Не достучаться до себя:
Непосильная, бессмысленная скука, сука.
Несбыточная моя-твоя мечта
Не родилась ещё, вот такая, брат, штука.
Всем законам вразрез
Улететь сейчас не придётся.
Жди, живи, надейся, хоть тысячу раз!
Возможно, сюда придётся ещё когда-нибудь возвратиться.
Капают слёзы звёзд погасших с небес.
И ряды невидимых душ стоят колоннадой.